Произведение «Как бы извинялся капитан Жеглов перед подследственным Груздевым» (страница 1 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Детектив
Автор:
Оценка редколлегии: 6.8
Оценка рецензентов: 3.7
Баллы: 4
Читатели: 1697 +1
Дата:
Произведение «Как бы извинялся капитан Жеглов перед подследственным Груздевым» участник на конкурсе
11.09.2015
Предисловие:
Мне всегда казалось, что в фильме «Место встречи изменить нельзя» именитый капитан Жеглов все-таки явно уж мог найти нужным, хоть как-то действительно извиниться перед бывшим подследственным Груздевым. Правда, ясное дело, что Жеглов, сколь еще естественно, уж не стал бы униженно просить у последнего милостивого прощения за то, что, возглавляя следствие, он самым надлежащим образом осуществлял свою важную и ответственную работу. Нет, гроза московских бандитов извинился бы разве что за то, что содержал под стражей человека, полностью уже осознавая его полнейшую невиновность. Мне очень захотелось описать, как это могло бы вообще вот, собственно, выглядеть.

Как бы извинялся капитан Жеглов перед подследственным Груздевым

– Здравствуйте, товарищ Груздев! – сказал капитан Жеглов. – Я знаю, что, несмотря на то, что вы сейчас навсегда покидаете эти серые и негостеприимные стены, в вас бурлит желчь. Вас снедает слепое раздражение по поводу того, что вас, честного и образованного человека, арестовали, держали в тюрьме, словно какого-нибудь преступника. Вам, наверное, кажется, что я тут вас самочинно держал, будто мне вовсе ничего не стоило умаслить сговорчивого прокурора, чтобы он выписал ордер на ваш арест. И все это будто бы мною было вот хитроумно проделано именно как раз для того, чтобы, пока вы будете гнить в тюрьме, собрать против вас как можно поболее веских и неопровержимых улик. А затем, недолго думая, галочку в деле поставить, сдав его ко всем чертям собачьим в архив. Ну а для того чтобы лишний раз ускорить дело, я из кожи вон лез, стараясь выбить из вас чистосердечное признание в том самом преступлении, которого вы никогда не совершали. А между тем, гражданин Груздев, это ведь вы и сделали буквально все от вас зависящее, дабы наши подозрения пришлись именно по вашу душу. Вели вы себя настороженно и крайне вызывающе, мешая тем самым проведению важных следственных мероприятий. Безответственно пытались как можно скорее покинуть место убийства, не дав при этом никаких существенных показаний, а заодно еще и выказывали совсем ненужную нервозность и явное раздражение по отношению к покойной.
– Кроме того, вы никак не выразили ни малейшего порицания по отношению к гнусному убийце пусть и бывшей, а все же вашей жены, – вставил подполковник Панков. – А между тем эта женщина не была для вас посторонним и полностью чужим человеком.
После паузы капитан продолжил:
– Все это навело бы на подозрения любого опытного оперативника, разве что вот манеры его могли быть, пожалуй, другими…
– Но изысканность речи еще вовсе так не подразумевает серьезный, беспристрастный и цепкий подход к делу, – снова вмешался Панков. – На беду некоторых граждан, есть у нас в органах этакие всеядные буквоеды, которые свои выводы делают, основываясь на одних лишь мелким шрифтом отпечатанных строчках протоколов и допросов. Такие вот недотепы, которые в сыскном деле мышей не ловят, действительно могут и не найти что-либо крупное, даже и в принципе лежащее на самой поверхности. Зато если все должным образом оформлено и запротоколировано, они разом так безо всякого промедления поспешат навсегда покончить со всеми своими прямыми обязанностями. Грубить такой следователь вам, скорее всего, вовсе не станет, а передав дело в суд, веско скажет: «Уж не обессудьте, но все улики однозначно так против вас». Может, конечно, случиться и совсем по-другому. Жестокий следователь часами станет изводить подследственного пустыми разговорами, иногда выкрикивая оскорбления и угрозы, а также безапелляционные требования сейчас же, не сходя с места, признать свою тяжкую вину. При этом подследственный может и не дожить до последующего выяснения полной вот его явной непричастности к какому-либо иным лицом сколь еще злодейски совершенному преступлению. Тюрьма и так не курорт, а потому пожилой человек, на которого следствие оказывало неоправданно сильное давление, может уйти в мир иной из-за внезапно так приключившегося сердечного приступа. Я знаю Жеглова, а потому уверен, что он на вас излишне не давил, ждал, пока вы сами созреете для вполне серьезного разговора.
Слово вновь взял Жеглов:
– Товарищ Груздев, поверьте: у меня и в мыслях вовсе не было желания упечь вас за решетку!
При этих словах Жеглов насупился и выразительно взглянул на товарищей.
Тут к разговору на правах пожилого человека подключился Копытин:
– Вы, товарищ Груздев, заняли глухую оборону, нисколько не пожелав сотрудничать со следствием. Тем самым вы отказались помочь ему вовремя выйти на след настоящего убийцы. Это, в свою очередь, обернулось именно так против вас.
Жеглов при этих словах осклабился, а подполковник деловито произнес:
– А ведь вы могли бы нам серьезно помочь, даже и выразив простое человеческое сожаление по поводу того, что у вас нет для нас ничего действительно важного.
Глеб Жеглов выразительно взглянул на Панкова, и тот кивнул, разрешив изложить мнение.
– Если бы вы избрали путь содействия следствию, а не стали бы чинить ему препятствия… Однако вы предпочли лезть в бутылку, отговариваясь пустыми фразами.
Внимательно и разве что ведь вовсе молчаливо до того уж только лишь прислушивавшийся к разговору Тараскин внезапно оживился:
– Ваши так называемые показания, товарищ Груздев, – всего-навсего пустая, как и не заполненный белый лист, отписка. А ведь как врач, вы должны были понимать, что человек, убивший вашу жену (которую, увы, не воскресишь), уже на следующий день мог покуситься на жизнь какого-нибудь другого человека. А между тем его еще совсем не поздно было бы успеть спасти.
Лицо Жеглова сразу стало напряженным.
– Фокс тяжело ранил нашего товарища. И вот кто же знает, вспомни вы хоть что-нибудь, совсем ненароком оброненное вашей женой, и тогда, может быть, мы бы его изловили несколько раньше.
– Когда в процессе следствия кто-то из близко знавших убитого или тем более его родственник запирается, грубит, – произнес Шарапов, – это поневоле приводит к мысли, что он кого-либо явно уж покрывает, сочувствует черному делу, а может, и совершил его сам. Поэтому ему страшно из-за нечистой совести. Вот он и…
Жеглов строго посмотрел на него и жестко подвел под всем сказанным черту:
– Вы не смогли вовремя сосредоточиться и осознать всю гибельность вашего противостояния законному следствию, как и всю серьезность всех им проводимых должных мероприятий. Я вам это говорю не для того, чтобы вас усовестить, а для того чтобы вы смогли принять во внимание ваши собственные просчеты и ошибки, перед тем как вы и вправду начнете строчить на меня свои жалобы.
– Я так погляжу, вы тут все как один уже спелись и подготовились, – проворчал Груздев. – Хотите не только мои претензии отпарировать, но и вывернуть все наизнанку. Я, оказывается, сам виноват в том, что столь долго находился в тюрьме под вашим так называемым следствием.
– Ну а как оно может быть иначе? – веско заметил Жеглов. – Вы оставили у женщины, которую считали ветреной и легкомысленной, боевое оружие! А между тем вы могли бы хоть немного пораскинуть мозгами, дабы сыскать для него явно поболее надежное место. Вот если бы оно загодя находилось именно там, где мы его сами уж затем нашли, кто это тогда мне, злодею этакому, выдал бы ордер на ваш арест?
Тут почти поневоле вставил свое слово Шарапов:
– Почему вы, товарищ Груздев, не забрали пистолет с собой, а оставили его на попечении вашей бывшей жены? – выпалил он.
Груздев пожал плечами:
– Наша комната даже толком не закрывалась. Конечно, надо было найти там заветный уголок.
Шарапов поднял бровь и сказал:
– За вас его нашел преступник, убивший вашу жену.
– Может, именно потому, что вы оставили жене пистолет, она и была из него убита выстрелом в голову, – резко добавил Жеглов.
Панков кивнул:
– Правильную линию гнешь, Жеглов! Вот не было бы, товарищ Груздев, в квартире вашей бывшей жены огнестрельного оружия, и, может, не случилось бы там тогда вовсе так никакого страшного убийства.
– Вы что, хотите этим всем доказать, что своей беспечностью я подговорил настоящего убийцу совершить его преступление?! – возмутился Груздев. – Я патроны надежно спрятал, и убийца их не нашел!
– Нет, что вы! – энергично отпарировал Жеглов. – И все же вы совершили массу ошибок как до убийства, так и после него, а именно потому и оказались за решеткой. Никто вас туда не засадил, так сказать, по злому и черному умыслу.
– Вы явно юлите! Выдаете черное за белое! Один лишь Шарапов отнесся ко мне достойно и по-человечески. Это ему, а не вам я обязан своим сегодняшним освобождением!
Шарапов вздрогнул и отрицательно покачал головой.
После затянувшейся паузы Глеб Жеглов степенно ответил:
– Вы уж на меня, товарищ Груздев, не серчайте. Я ведь только ревностно исполнял свои служебные обязанности. Вы просто оказались в ненужном месте и в весьма неудачное время. Вот не пришли бы вы навестить вашу бывшую супругу именно в тот самый злосчастный день ее убийства…
– Никто бы вас тогда, товарищ Груздев, там и близко так не заприметил, – проговорил подполковник, – а значит, улик против вас могло оказаться и недостаточно, чтобы разом всем кагалом нагрянуть к вам с обыском.
– А там, чего доброго, мы бы и сами на Фокса вышли, – перехватил инициативу Жеглов.
Панков, сердито помолчав, продолжил:
– Получается, что своим приходом вы помогли Фоксу скрыть следы его преступления, а уж сходу так впадать в горячку вам и вовсе вот нисколько не следовало. А тут еще и злосчастная записка, которую вы бывшей жене не подумавши написали.
Возникла пауза, которой незамедлительно воспользовался Жеглов:
– Буквально все было против вас, а вы к тому же вздумали излишне горячиться…
– Вы снова делаете из меня виноватого в ваших бесчестных просчетах! –  по-старому, пусть и несколько охладевши, вспылил Груздев. – Вы это совершаете из боязни начальственных нареканий, хотя в ваших словах есть своя логика – преступник тоже был виноват!
– Ну вот, мы с вами, товарищ Груздев, и пришли к самому главному, – заметил Жеглов. – Именно Фокс хотел, чтобы вы по всей строгости закона ответили за совершенное им кровавое преступление. И после этого ему, уж мне поверьте, жилось бы на белом свете только лишь поболее  радостнее, поскольку никакие страшные сны его бы нисколько так не тревожили. Сидел бы он сейчас в воровской «малине» или в ресторане и пропивал, да с большим уж аппетитом проедал все украденное у Ларисы Груздевой добро. Я ведь и сам дал, надо признаться, маху. Мы ведь здесь, знаете ли, товарищ Груздев, вовсе не затем в поте лица работаем, чтобы невиновного сделать обязательно так виновным, а наоборот, дабы доказать вину виноватого. И если бывают ошибки… Разве в медицине их никогда не бывает? Ведь бывает же, что по ее милости человек умирает в расцвете лет?
Груздев разом ударился в краску:
– Вы эти грязные намеки бросьте, Жеглов! В моей медицинской карьере черных пятен не было и не будет!
– Я вовсе так нисколько не намекаю на вашу профессиональную деятельность. Я хочу только, чтобы вы до конца уяснили общность нашей с вами важной работы… Если нечаянно ошибетесь вы или я, то это запросто может сжечь дотла чью-нибудь жизнь.
– Жеглов, не говорите мне под руку, – устало произнес Груздев. – Мне, может быть, завтра или послезавтра уже придется оперировать, а случаи самые разные бывают.
– Я только к тому и клоню, – продолжил Жеглов, – что я человек, а не злое чудовище. И вы вряд ли представите себе, насколько мне горько было бы затем вдруг узнать, что вы, оказывается, были только вот беспечной жертвой преступной хитрости матерого преступника. Я стараюсь по мере сил избавить этот мир от зла, а при такой работе профессиональные навыки сами собой постепенно вырабатываются, точно такие как у докторов, так что вы меня за излишнюю грубость, пожалуйста, простите. В трамвае я бы никогда вам не нахамил, а на работе так непременно. Это уж, знаете ли, старая привычка, можно даже


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
Показать последнюю рецензию
Скрыть последнюю рецензию
Благодаря написанию этой рецензии, рецензент первый раз в жизни посмотрела культовый фильм "Место встречи изменить нельзя"  с Высоцким в роли Жеглова. Заодно прочла и роман "Эра милосердия", легший в основу сценария фильма (авторы романа и сценария - братья Вайнеры). В фильме практически нет отклонений от романа. Но зато есть отклонения и от романа, и от фильма в рецензируемом произведении.

Рецензируемое произведение является, в сущности, фанфиком. Фанфик (от fan - любитель, поклонник, fiction - вымысел, художественная литература, выдумка) - это сочинение по мотивам популярных оригинальных литературных произведений, произведений киноискусства, компьютерных игр и т. д.

Оригинальный роман написан в первом лице, от имени Володи Шарапова. Шарапов только начинает работу в МУРе. Его непосредственный начальник Глеб Жеглов - опытный следователь. Убийство Ларисы Груздевой расследует вместе с МУРом следователь прокуратуры Панков, о котором Глеб Жеглов говорит: 

этот старичок борозды не испортит, старый разыскной волк. Он такие убийства разматывал, что тебе и не снилось.

Груздев - муж Ларисы, главный (и первое время единственный) подозреваемый.  

В предисловии к фанфику автор пишет:

Мне всегда казалось, что в фильме «Место встречи изменить нельзя» именитый капитан Жеглов все-таки мог найти нужным действительно извиниться перед бывшим подследственным Груздевым.


В оригинале же Жеглов никак не мог найти нужным извиниться перед Груздевым. Шарапов предлагает ему извиниться:
– Я думаю, перед ним извиниться надо, – нерешительно сказал я.

Глеб захохотал:

– Ну и даешь ты, Шарапов! Да он и так от счастья тебе руки целовать будет!


А в фанфике Жеглов совсем иначе представляет себе чувства Груздева:

Я знаю, что, несмотря на то, что вы сейчас навсегда покидаете эти серые и негостеприимные стены, в вас бурлит желчь. Вас снедает слепое раздражение по поводу того, что вас, честного и образованного человека, арестовали, держали в тюрьме...


В оригинале не бурлила желчь в Груздеве, когда Шарапов сказал ему об освобождении. Груздев бросился обнимать Шарапова и со слезами благодарил его.

я думал о том, что Глеб Жеглов снова оказался прав, когда говорил, что Груздев будет нам руки целовать за свое освобождение, но меня не радовало это прекрасное жегловское знание человеческой сути, самого ее нутра, потому что человек подчас не волен в своих чувствах и поступках, и в неожиданной радости, и в горе – все равно.

Далее в фанфике опытные следователи Панков и Жеглов рассказывают Груздеву о методах сыска в МУРе и прокуратуре. Методы эти придуманы автором фанфика или, вероятнее, почерпнуты им в каких-то посторонних источниках, но отнюдь не из оригинальных фильма или романа. Можно было бы автору пересказать вычитанное в литературе, разоблачающей советскую милицию, придумав своих оригинальных персонажей, но автор предпочел использовать для обличения советской милиции популярный фильм.

Жеглов в фанфике живописует свои методы расследования:

Вам, наверное, кажется, что я тут вас самочинно держал, будто мне вовсе ничего не стоило умаслить сговорчивого прокурора, чтобы он выписал ордер на ваш арест. И все это будто бы мною было хитроумно проделано именно для того, чтобы, пока вы будете гнить в тюрьме, собрать против вас как можно поболее веских и неопровержимых улик. А затем, недолго думая, галочку в деле поставить, сдав его ко всем чертям собачьим в архив. Ну а для того чтобы лишний раз ускорить дело, я из кожи вон лез, стараясь выбить из вас чистосердечное признание в том преступлении, которого вы никогда не совершали.


Ему вторит Панков:

На беду некоторых граждан, есть у нас в органах этакие всеядные буквоеды, которые свои выводы делают, основываясь на одних лишь мелким шрифтом отпечатанных строчках протоколов и допросов. Такие вот недотепы, которые в сыскном деле мышей не ловят, действительно могут и не найти что-либо крупное, даже и в принципе лежащее на самой поверхности. Зато если все должным образом оформлено и запротоколировано, они разом безо всякого промедления поспешат навсегда покончить со всеми своими прямыми обязанностями. Грубить такой следователь вам, скорее всего, вовсе не станет, а передав дело в суд, веско скажет: «Уж не обессудьте, но все улики однозначно так против вас». Может, конечно, случиться и совсем по-другому. Жестокий следователь часами станет изводить подследственного пустыми разговорами, иногда выкрикивая оскорбления и угрозы, а также безапелляционные требования сейчас же, не сходя с места, признать свою тяжкую вину. При этом подследственный может и не дожить до последующего выяснения полной его явной непричастности к какому-либо иным лицом злодейски совершенному преступлению.


Можно, конечно, сочинить и такое. Но фильм о Жеглове не может служить основой для такого вымысла (я хочу сказать fiction). 

В фильме показано, что улик против Груздева было "достаточно для трех убийств". Сосед Ларисы встретил Груздева в подъезде после окончания футбольного матча, транслировавшегося по радио, а матч должен был закончиться в семь часов - в то время, когда была убита Лариса. Убита Лариса была из пистолета Груздева, и пистолет был найден в квартире, где Груздев жил с женщиной, на которой собирался жениться после развода с Ларисой. Была найдена записка, написанная Груздевым, со словами, которые можно было толковать как угрозу. В пепельнице на столе были окурки папирос, которые курил Груздев. Кроме пистолета, из которого была убита Лариса, в квартире Груздева и его "сожительницы" (по терминологии Жеглова) был найден страховой полис на имя убитой, и деньги по полису получит Груздев как ее законный наследник.

Этих улик было более чем достаточно, чтобы подозревать несчастного Груздева в убийстве. Так что арестовали его вовсе не затем, "чтобы, пока он будет гнить в тюрьме, собрать против него как можно более веских и неопровержимых улик".

Панков, кстати, не был против ареста Груздева, но говорил, что не стоит ожидать от него признания. Но не потому, что Груздев мог бы не пережить советской тюрьмы, на что намекает автор фанфика.  

Панков, как и Жеглов, был уверен в том, что Груздев - убийца. 

  – Классическое корыстное убийство. Обратите внимание, молодой человек: при эмоциональных преступлениях, то есть под воздействием сильных страстей, виновные откровенны. Напротив, при корыстных мотивах они зачастую отрицают вину до последней возможности. Вчера я уже говорил об этом нашему другу Глебу Георгиевичу, но он был несколько… э… самонадеян. Отсюда следует, что, не дожидаясь признания обвиняемого, мы должны доказать его вину при помощи улик, прямых, а также косвенных. Вы ведь только начинаете? – Он снял очки, и на переносице от пружинки остался глубокий красный след. Я кивнул, а он, не глядя на меня, продолжил: – Это дело мне кажется достаточно хрестоматийным, для того чтобы вы могли получить первое глубокое впечатление об основных принципах нашей работы, которой собираетесь посвятить себя…

– Сергей Ипатьевич, а почему вы считаете это дело хрестоматийным?

– Да потому что преступление совершено человеком неопытным и он оставил нам улики, достаточные для трех убийств. Нам остается только исследовать их, закрепить и законным порядком привязать, так сказать, к данному делу. И тогда можно его направлять в суд, даже если обвиняемый и не соизволит сознаться: улики обвинят его сами!

– А если улики не подтвердятся? – спросил я.

– Как это «не подтвердятся»? – удивился Панков. – Должны подтвердиться!.. Впрочем… э… не будем загадывать, мы же не на семинаре.


Так что Панков допускал, что, несмотря на видимую неопровержимость улик, они могут и не подтвердиться.

На Фокса Жеглов и Шарапов вышли во многом случайно. К тому времени и проверка улик показала, что они не так однозначно уличают Груздева. И все же невиновность Груздева была полностью доказана только после задержания Фокса. 

– Мы же невиновного человека засадили, Глеб, – сказал я. – Мы его без вины так наказали…

– Нет, это ты не понимаешь, – сказал Глеб уверенно. – Наказания без вины не бывает. Надо было ему думать, с кем дело имеет. И с бабами своими поосмотрительнее разворачиваться. И пистолет не разбрасывать где попало… – И повторил еще раз, веско, безоговорочно: – Наказания без вины не бывает!

Не понравилось мне это рассуждение, такое чувство у меня было, что все-то он ухитряется наизнанку вывернуть, поставить с ног на голову. И я продолжал упрямо:

– Ты мне мозги не пудри! Я просто по-человечески разбираюсь. Заставили человека страдать? Заставили. Не виноват? Извинитесь: не по своей ведь прихоти сажали, так уж, мол, обстоятельства сложились. Будьте здоровы и не поминайте нас лихом. Это, по-моему, будет по-людски.


Так и извинился Володя Шарапов перед Груздевым.

В фанфике же следуют абсурдные обвинения Груздева в том, что он вел себя недостаточно подобострастно перед милицией и тем самым, видите ли, навлек на себя подозрения.

Единственный упрек в адрес Груздева в фанфике совпадает с упреком в адрес Груздева в оригинале:

Вы оставили у женщины, которую считали ветреной и легкомысленной, боевое оружие!


В фанфике Жеглов признается в том, что он "дал маху", но в чем именно он "дал маху", не уточняется. И тут же Жеглов намекает на врачебные ошибки, которые мог бы совершить врач Груздев - что уж совсем к делу не относится. Такой разговор мог бы иметь место на рынке среди "баб базарных". Гегель приводит пример такого разговора как пример абстракции: рыночной торговке сказали, что она торгует несвежими яйцами, и торговка стала обвинять оппонентку в нечистоплотности и в связях с офицерами. Такой же рыночной торговкой выглядит Жеглов в фанфике.

Аналогично, полное абстрагирование от оригинала является недостатком этого фанфика - рецензируемого произведения.


Оценка произведения: 7
Алёна Шаламина 15.06.2020
     22:57 19.06.2020
Переварить бы всё это...
     13:11 24.02.2014 (1)
1
Что то я передумал комент писать. Хотя....можно прочитать Тихий Дон Шолохова и написать статью .
О влиянии реликтового излучения галактик, на яйценосность домашней птицы. Ведь куры в романе присутствуют.
     13:26 19.08.2015 (1)
1
Петрович, я в к вам присоединяюсь. Прочла, и что-то у меня в мозгах приключилось. Когда разберусь, что за  мозговой майдан, тогда и напишу коммент. А пока лишь трясу головой.)))
     18:45 19.08.2015
1
У  меня  вообще сегодняшней день  депрессуха, а тут ещё это  прочёл. Анна  я   с вами солидарен, когда  осмыслите, то  и  мне  растолкуете.
Реклама