Падаю на кровать с еле различимым стоном. Кровь сочится из ран и превращает белые простыни в нечто непотребное. Когда Крис вернется, будет в ужасе, хотя к тому времени, возможно, все изменится. Если Искра пожелает вернуть мне приличный вид, и я успею прибраться. Но она недовольно отворачивается, ей не нравится происходящее. А я вполне собой доволен - в этом бою снова вышел победителем, обагрил руки в чужой крови и усмехнулся над телом противника. Не врага, он никогда не был мне врагом.
Наконец, Искра грузно шевельнулась, потоки протекают по жилам, скрывает раны, связывает ткани, восстанавливая тело. Она не может слишком долго наказывать хозяина болью, ей это не свойственно. Интересно, было бы лучше без нее? Потоки, рвущиеся из тела – разрушительное цунами внутри... Нет, это бы означало бесконечный контроль. Я не справлюсь.
Внизу голоса. Хозяин поместья вернулся. Шаги по коридорам, я слышу все, пока он поднимается по ступеням и спокойно идет ко мне – узнать, что случилось на этот раз. А что случилось? Ничего, совсем-совсем ничего. Поднимаюсь и начинаю быстро убирать кровавые разводы с себя и кровати, ага, вон, еще несколько капель на полу. Пламя, да тут море, а не капли!
***
Вернулся я совершенно разбитым. Что еще сказать Принцу, как его убедить, что на Пограничье требуется передышка. Хотя бы на неделю, иначе люди не успеют эвакуироваться, как две армии их сметут, словно пыль на дороге. Принц не слышал меня, хотя, казалось, даже согласится. Но как задержать войну? Алады атакуют повсеместно, метузеллы отвечают тем же, а смертные живут в постоянном страхе, что следующими ненужными жертвами в чужой войне станут они.
Джеймс вышел из дверей, чуть кивнул и рукой указал на верхние этажи. Опять, опять этот убийца притащился ко мне зализывать раны! С кем он сражался на этот раз?
Коридоры, лестницы, Переходы... Дверь открывается бесшумно, открывая взгляду развалившегося на кровати Людвига. Тёмные волосы разметались по белой подушке, синие глаза чуть сощурены, в них плещется неукротимая ярость, не гнев на весь мир, нет, это животная ярость – отличительная его черта. Губы сложились в усмешку, совершенно обычную на его лице и немного насмешливую - так он усмехается в лицо противнику. Руки вычерчивают в воздухе непонятные узоры. Рисует в фантазии. Я скривился, когда он посмотрел на меня, неужели думал, что сумеет скрыть запах своей крови в воздухе? И это в моем-то поместье?
***
Он вошел бесшумно и застыл в проеме дверей, рассматривая меня. Я рисую в воздухе. Горы, солнце, море, распределить свет и тени, раскрасить – чудесная картина перед мысленным взором. Стираю ладонью - пейзажи не мое.
Крис. Чуть кривит губы - ему не нравится моя жизнь. А что его не устраивает? Сам-то был таким же, что его изменило? Любовь, смертная... Глупость. Длинные русые волосы собраны в хвост, зеленые глаза смотрят с неодобрением, губы сжаты в тонкую линию. Он позволяет отразиться на лице эмоциям. Я ему совершенно не нравлюсь.
- Кто на этот раз?
- Лукас.
Он коротко кивает, хотя ему сложно понять. Мне становится смешно. Столько раз объяснял, в чем удовольствие сражаться со своими, а он так и не понял. А в чем? В опасности. Для нас именно мы сильнейшие противники - знаем слабости друг друга. И Лукас тоже знал, а еще он знал, на что идет, когда принимал вызов. Боялся очень, но взял в руки меч и атаковал. Это было интересно, хотя надолго бой не затянулся, мне расхотелось играть, когда лезвие рассекло мою плоть. В ушах уже нет его крика.
- Зачем?
Снова этот вопрос, а что мне ответить? Повторять пройденный материал? Смотрю ему в глаза и вижу вопрос. Он не о том спрашивал.
- Твое поместье было ближе. Мне уйти?
- Ты мне не мешаешь.
***
- Кто на этот раз?
И вот зачем, спрашивается, мне нужно это знать? Чтобы оправдать перед Принцем и Дворцовым Советом? А зачем? Пусть отсидит в тюрьме несколько столетий, это будет самое спокойное время существования Империи.
- Лукас.
Киваю, а что я могу еще сделать? Лукас... молодой метузелла с черными короткими волосами и глазами цвета индиго. Он подавал неплохие надежды, я планировал взять его в ученики. Как же меня раздражает эта усмешка! Людвиг столько раз пытался объяснить мне смысл постоянных сражений, только вот я не могу понять. Да и как? Он убивает сородичей и для него это игра, а для остальных слезы и печаль, скорбь по ушедшему и траур. Для него радость победы.
- Зачем?
Он смотрит непонимающе, не так понял. Если снова начнет объяснять смысл своих действий – вышвырну из поместья и запрещу показываться на своих землях. Но нет, читает в моих глазах суть вопроса и понимает правильно, на его губах появляется усмешка.
- Твое поместье было ближе. Мне уйти?
Да оставайся, все равно не уйдешь, только будешь тенью ходить следом и пиликать на нервах. А у меня они и так расшатанные. Людвиг застыл в ожидании, смотрит с вопросом, хотя уже знает ответ – я его ни разу и не выставил.
- Ты мне не мешаешь.
Вру, нагло глядя в глаза, но он не видит этого и искренне верит, что я рад видеть его. А он мне уже поперек горла встал. Его руки снова поднимаются и рисуют очередную картину в воздухе. Я не вижу, того, что видит он в движениях тонких пальцев. Я вижу смерть.
***
Снова рисую, на этот раз Лукаса. Черные волосы, упрямо вздернутый подбородок и страх в глазах – он меня боялся. И все боятся. Все, кроме Криса и Принца. Он разворачивается и уходит, занятый своими мыслями.
Он никого близко не подпускает, мало говорит и носит маску. И знает обо мне все.
По моему лицу можно прочесть, что я чувствую и думаю в данный момент, я бываю болтлив и не люблю таить чувства. И не знаю о нем совершенно ничего. И мы друзья. Странно.
Лежать уже не хочется. Иду за ним, смотрю в его спину. Черный плащ с красным узором по правому рукаву, перчатки на руках, на ногах запыленные сапоги. Наверняка опять ездил во Дворец поговорить с Принцем. О чем, интересно? В последнее время он там часто бывает, а потом возвращается и молчит. Иногда улыбается, но это не его улыбка - это снова маска.
Он заходит в кабинет, садится в кресло и берет в руки бумаги. Решил заняться бумажной работой? Для меня это пытка и я предпочитаю сбрасывать документы на его стол, он не против, ему все равно. Упав в кресло, стараюсь уютнее устроиться там - ногу на подлокотник, голову на спинку, отсюда можно наблюдать за его действиями, только бы не ляпнуть очередную глупость.
- Что делаешь?
Смотрит на меня. Глаза – окна души, они пропускают в нас свет Мира и открывают собеседнику наши эмоции. У него нет ни души, ни эмоций. А может, его призрачное «я» тоже научилось носить маски и глаза превратились в орган, при помощи которого он смотрит на жизнь. И на меня.
- Работаю.
- Это я понял, над чем?
- Пограничье.
Одно слово и все становится ясно, ну, почти все. На Пограничье война, постоянно приходят отчеты, и Крис с удовольствием разгребает их вместо Аргена. Мне не понять его тяги к работе. В чем удовольствие сидеть в кабинете в солнечный день и разгребать документацию, чтобы потом представить Принцу отчет о состоянии войск в далеких Мирах? Он сосредоточенно читает, делая отметки и время от времени записывает короткие слова на отложенном листе бумаги. Небесная скала... один из наших лагерей. Значит, его интересует война с аладами. Смотрю внимательно, только так я могу узнать о нем хоть что-то. Нет, не о нем - о его делах, о нем я не знаю почти ничего.
***
Захожу в кабинет и усаживаюсь за стол, опять горы бумаг. У Аргена нет ни стыда, ни совести, раз сбрасывает на меня свою работу. Людвиг устраивается в кресле, нога на подлокотнике, голова на спинке – его любимая позиция, оттуда он постоянно за мной наблюдает. На его лице непонимание, считает, будто мне в радость заниматься бумагами, а мне хочется выйти во двор и посидеть под деревом, вдыхая запахи природы.
- Что делаешь?
Смотрит на меня с интересом, как будто не видит. Отвечаю уставшим взглядом, хотя через маску не просочится ни единая капля эмоций. Глаза – окна души, они пропускают в нас свет Мира и открывают собеседнику наши эмоции. Его глаза открывают мне хищника, для которого удовольствие в каплях крови, попадающих на губы. Сейчас там заинтересованность мной. Кто я для него? Друг, которого он не понимает?
- Работаю.
- Это я понял, над чем?
Над чем, - повторяю мысленно, - над всем. Закончу одну работу, возьмусь за другую. Вон, еще стопки бумаг по состоянию моих владений, да и это недоразумение присылает свои отчеты ко мне, лень ему, видите ли.
- Пограничье.
Он кивает, хотя вряд ли понял, почему я этим занимаюсь. Бросаю тоскливый взгляд в сторону окна – на улице солнце, там веселится легкий ветерок, играя с листьями, и слышно смех детей, они возятся в траве. Когда я входил в поместье, они охотились на насекомых. Счастливая пора беззаботного детства, когда, сами того не зная, они отрабатывают инстинкты охоты, а потом начнут охотиться по-настоящему – на врага.
Возвращаюсь к бумагам, раньше начну – раньше закончу и тогда смогу пройтись по лесу. Чтение, пометки, записи. Небесная скала... один из наших лагерей. Там война, там алады, там Стая. И там люди, которых мои Ир’Рали тщетно пытаются спасти, рискуя своими жизнями. А я не могу - меня не отпускает Принц, я нужен ему здесь, чтобы принимать документацию.
- Кем был для тебя Лукас?
Вопрос застает врасплох, вздрагиваю и смотрю на Людвига, тот думает о чем-то совершенно левом, возможно, о прошлых смертях. Кем он был? Успешным учеником, молодым и подающим большие надежды. Он мог стать моим другом, еще одним, не понимающим меня, но все же другом. Тем, на кого можно положиться. И у него была отличная улыбка.
- Я его плохо знал.
***
- Кем был для тебя Лукас?
Мне действительно интересно, кем он был для него? Они мало общались, возможно, для Криса этот молодой метузелла вообще ничего не значил. Мне не хотелось бы причинить боль своему единственному другу. Пусть я его не понимаю, но все же, я не хочу, что бы ему было горько вспоминать о друзьях. Хватило и одного раза. Я ведь не хотел ее убивать.
- Я его плохо знал.
Вздыхаю с облегчением. Пока мне удается избегать убийства того, кто ему дорог. Было бы куда как легче, если бы он рассказывал мне хоть что-то или снял свою маску. А так... сидит и читает, никаких признаков сожаления об этом мальчишке. Мне становится спокойнее. На его лице все такая же маска, на его душе тоже, в глазах ничего не видно. Одной рукой перебирает бумаги, другой держит перо и записывает короткие фразы.
- Я рад.
Кажется, его это не колышет, все так же смотрит в документы, взгляд скользит по строчкам – вчитывается в каждое слово, словно может уловить настроение того, кто написал их. Я наблюдаю, не двигаясь. Это порой даже интересно, но быстро надоедает. Все равно, что уставиться в стенку напротив и попытаться понять, что она чувствует и о чем думает, когда видит перед собой стол с бумагами.
- Тебе еще не надоело?
- Что именно?
- Смотреть на меня.
Надоело. Пламя, как же мне это уже надоело! Но что поделать, он не собираешься уходить, а мне нечем заняться. Я мог бы пойти домой, но там скучно, мог бы навестить семью, но там меня не ждут – они заняты своими делами, а мама нянчится с братом. Его зовут Томми. Маленький комочек тепла в пеленках, который улыбается каждому солнечному зайчику, появляющемуся на погремушке.
-
