Произведение «"± 7" - не для чтения - роман» (страница 1 из 29)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Без раздела
Автор:
Баллы: 4
Читатели: 4350 +4
Дата:
«"± 7" - не для чтения - роман» выбрано прозой недели
08.06.2009

"± 7" - не для чтения - роман

Герасим(ов) сидел на тумбочке у ворот и тыкал лопатой в землю... Из-за всех углов, из-под штор за окнами глядели на него...
"Муму" (почти) И.С. Тургенева.

                      Книга первая.    
   
                            1.

Ветер, вероятно, целиком налегал только на его окно: не отвлекался, иначе бы не раскачивались парусами шторы при закрытой форточке, и металлическая труба, давно потерявшая пару вытянутых позвонков, вьетнамским конусом шляпу и одну из своих рук-растяжек, не выглядела бы сегодня такой  трезвой и  однозначно восклицательной. Она принадлежала разрушенной котельной, та - закрытой бане, баня - здравствующему городскому управлению коммунальным хозяйством  - и все они, - и он, - исполняющий обязанности директора хладокомбината, и выпадающее слева из полосатых обоев и общего настроения "Утро в сосновом бору" - и все-все вокруг принадлежало единому Союзу Советских Социалистических республик, розовое тело которого мощно распласталось во всю стену над его затылком. Выше него был только Северный Полюс. Чтобы удостовериться, Антон  откинулся на спинку кресла, задрал кверху подбородок и... прихватив взглядом еще и совсем нежданную Гренландию, поежился от холода. А когда вернул подбородок на скрещенные на столе ладони, содрогнулся от внезапного, резкого ощущения тревоги. На трубе, разметав в стороны крылья, лежала мертвая? ворона, причем неправильно: она не проваливалась вовнутрь достаточной размером трубы - держалась как бы  на кончиках окаменевших перьевых пальцев, не срывалась вниз вопреки абсолютно авторитетным физическим законам, и только черный клюв вел себя так, как и требовалось от общемертвого пернатого тела на сильном ветру. Не находя разумного объяснения неожиданно происшедшим метаморфозам, Антон вышел из-за стола, сделал несколько шагов навстречу... Навстречу кому?.. Чему?.. Вновь содрогнулся от какой-то ощутимой бесплотности многовариантных ответов. Он ощущал что-то...
Занавесив  черным плащом  небо, Куинджи (Куинджи ли?) прожег  полы ослепительной луной, бросил на бледный от испуга снег длинные, фиолетовые тени, и тоже неправильные: от основания трубы, навстречу Антону тянулись две... два огромных креста? Они как бы втягивали его в образованную собой стрелку, поднимали по трубе вверх к тому, феерически осиянному, настоящему кресту, который поглотил в себя ворону, источал тени, и окончательно суммировал антоновские ощущения в   неотвратимость наползающей беды.
Антон почему-то на цыпочках вышел из кабинета, опустился на первый этаж, мягко пересек, по утрам гулкий, коридор; он доверял своей интуиции, поэтому-то и всматривался в глаза вахтера дольше, чем этого требовали служебные отношения: "Может быть, и ему что-то ощущается?" - тот же неудачно опустил кружку на книжный корешок, и темная, парящая змейка, пробежав по столу, замерла,  сопротивляясь у края преждевременной кончине, надулась коброй, и все же спрыгнула вниз, оставляя в быстро мелеющем русле обреченные чаинки.
- Антон Сергеевич! - вахтер торопливо восстанавливал ополовиненную кружечную основательность, - я ж только из обхода. Все на месте: двери, замки, все дежурят, следов нет. Подмерз чуток, вот и решил чайком побаловаться.
- Ну что вы про чай, - возникшую неловкость Антон справедливо оттягивал на себя. - Скажите лучше, что вы чувствуете, - он крепко охватил пальцами перед собой  предполагаемую  сферу, - в масштабах страны, земли, Вселенной?.. - Отставной полковник сощурил глаза, так тяжело заворочал под шапкой жерновами, что Антон сжалился. - Ну ладно, не чувствуете и не чувствуете...
- Нет-нет! Почему же! - Спохватился тот. - Мы чувствуем, очень даже чувствуем!
- И что же? - Антон брался за ручку двери.
- А то... - он обнажил всегда! неожиданные в своей безукоризненности, зубы, - что скажете, то мы и чувствуем!..  
На улице тенями управляла не только луна, но и  синюшные фонари, которые и проводили его вдоль забора до поворота и вытолкнули на центральный проспект, где небо было много выше, где было много лун, где, казалось, светился сам снег, где зябко приветствовали друг друга  трамвайные вагончики. Зримо обмороженные дыханием влюбленные не спешили, не спешил и Антон: одиноким, среднеарифметическим паровоза с паровозиком, пешим ходом раскачивался он в такт своим мыслям и портфелю.
"Чувствовать то, что тебе скажут... Какая универсальная, беспроигрышная формула..." - рассуждал он.
Он помнил первую встречу с вахтером. Тот вошел в кабинет строевым шагом, вытянулся в струнку, взял под козырек, доложил о себе четко, зычно, и, кажется, совсем не в шутку. Представил письменные рекомендации генералов, лиц с известными фамилиями, и потом еще долго чего-то добивался, что-то подписывал, выколачивал, и в конце концов, вполне недурно устроился, в отличие от других сослуживцев, до сих пор стоящих в нескончаемых, по любому поводу, очередях. Антон не любил подобные экземпляры с не подверженными "коррозии" зубами, но получалась так, что и он невольно им потакал.
Вставляя ключ в замочную скважину, он, вдруг, почувствовал на лице колющую шерсть женских, пахнущих свежими травами, варежек, - не испугался, потому что только добрая Галина могла подарить в декабре весну, обернулся, и тут же заполучил  знойный июль в губы - вот такие времена года.
- Соскучился?
- Конечно! - обрадовался Антон.
Галя, Галина, Галочка... Кого-то пригласил Антон на подобие новоселья, кто-то пришел с женой, жена кого-то пришла с подругой, и, когда все ушли, неожиданно раздался звонок в дверь - перед ним предстала смущенная Галина - чья-то подруга. - "Можно я останусь?.. Все думают, что я уже дома, а я вот..." "Да!.. - согласился с поэтом Антон, - есть женщины в русских селениях..."
Галина появлялась как бы из воздуха, и всегда вовремя, исчезала на мгновение раньше его желания остаться в одиночестве. И когда цветочный запах ее духов, уставая бродить за Антоном по пустынной квартире, истончался, она вновь появлялась, и тогда на кухне пахло жареным, в ванной комнате влажным стиральным порошком, в спальне спелым женским телом.
Оставив в руках Антона шубу, Галина прошла на кухню, и пока он что-то там домысливал в домашних, ею же и подаренных тапочках, скоро напела (она преподавала в музыкальной школе) на стол чай, бутерброды с гусиным паштетом (она обожала паштеты). Положила пухлую ладошку на его руку, - снизу, и очень внимательно, всмотрелась в его глаза.
- Я сегодня у тебя в последний раз!
Феерический свет креста на мгновение вспыхнул на ее переносице, и Антон с огорчением подумал: "И это только начало...", - и зачем-то спросил:
- Почему? - как-будто бы ответ на вопрос мог что-либо изменить в предначертанном течении жизни кого-либо из них.
- На сле-ду-ю-щей неделе, я вы-хо-жу замуж. - За паузами угадывалось плохо скрытая, вернее совсем нескрываемая, горечь: Галина не умела быть неискренней. - Уж! Замуж! Невтерпеж!..
- А как же я? - спросил Антон.
- Он очень хороший человек. - Нет-нет, она не уходила от ответа, просто была последовательной, а он совершенно не готовым к подобному разговору. - Простой токарь, любит меня еще со школы, хочет иметь сыновей. Своими руками построил дом, большой, светлый, настоящий...
- Ты его любишь? - конечно же он перебарщивал, потому, что несмотря на  бесстрастный тон, обида уже пробиралась к его груди между пуговиц сорочки. Обида - а не ее мягкие, влажные губы...
При первой встрече Антон сравнил ее рыжую голову с вывернутым наизнанку статором электродвигателя, в котором тщательно перетянутые цветной тесемочкой медные жгуты волос кольцами опускались на сильные, взбитые бархатными фонарями, плечи. Полные икры довольно длинных ног широко выплывали из-под короткой юбки, обогревая и окрашивая в розовый цвет, почти осязаемое наощупь, поле вокруг себя. Зеленая брошь, а как же без нее обойтись при таких зеленых глазах, постоянно беспокоилась на ее груди, пока Антон что-то в ней  не сломал неловким движением. В дальнейшем Антон перестал замечать внешнюю Галину - он ее чувствовал совсем другой: очаровательной, по-настоящему женской (что находил довольно редким проявлением в сегодняшнем времени), уютной, теплой, ласковой. Может быть он ее выдумал? Может быть...
- А вы Антон Сергеевич! - она мягко, по-кошачьи (он обожал вслушиваться в эти ее обещающие блаженство шаги), проследовала за ним в комнату, разделась. - А ты, Антоша, человек сложный, капризный, с тобой трудно...
- Ну ты ведь справилась?
- У меня отец такой, и братик, еще почище будет. И главное, ты никогда не оставишь свою Татьяну. Хотя бы одним глазком взглянуть на нее, на красивую дочь... А я некрасивая, - прикрыла его губы ладонью, - но я тоже хочу маленького счастья, и Лешка меня любит!
- А ты его? - Антон прорывался сквозь ее пальцы. - Зачем?..
- А я люблю тебя, - она усилила печать на его устах второй ладонью, - но это ничего не значит, помолчи немного, и я тебе все скажу, слушай!.. Эти, почти два года, я не спала с тобой, - она как бы хохотнула очевидной неправде, но тут же, на первой ее ступеньке и споткнулась, - то есть я никогда не засыпала, боялась, что ты меня застанешь спящей. Только и бегала в ванную красоту поправлять. Это ужасно, особенно для меня. Дома, я ставлю у изголовья деревянную скамейку, на нее пустое, железное ведро, в него, большой такой будильник с двумя колоколами, и все равно просыпаю. Ты бы такого не выдержал! - Она наползала на него всем телом, никак не находя удобного пристанища для головы на груди. - А тебе спасибо!.. За то, что ничего не обещал. Нам обоим было хорошо, но теперь мне этого мало...
Она притихла и Антон чувствовал, как две горячие дорожки бежали по его груди к животу, объединялись в ложбинке, и он, нечаянно плюхнувшись в этот водоемчик, ладонью ощутил его неожиданную глубину и, поднеся неосознанным движением пальцы к губам, определил, вдруг, на них горькую соль.
Вспугнутые автомобильными фарами тени бесшумными акробатами переместились по потолку из одного угла комнаты в другой, у изголовья -     затихли, прислушиваясь к его мыслям.
Галина любила одного мужчину, но выходила за другого, для того чтобы обрести свое маленькое счастье. И это счастье?.. Уступая себя лешкиной любви, она, как ей кажется, обретает его, вынося при этом за скобки любимого, от которого так и не дождалась ответного чувства. Надеялась на его возникновение?.. Вряд ли. Он, Антон, только уступал ей, никогда не скрывая отношения к своей семье, ничего не суля, и постоянно соблюдая всяческие меры предосторожности. И вот она уходит от него, и как уходит...
Антон почувствовал прилив обновленных нежных чувств, протиснул ладони под ее грудь, сжал пальцами упругую плоть, - но не услышал радостного: "Ой!.." "Ты знаешь, -  говорила она в подобной ситуации, непременно наливая щеки вишневым соком, - конечно больно, но как-то желанно больно". На сей раз ей уже нечего было скрывать - она спала так, как умела это делать дома.
Рассвело. Солнце накрыло своей частью  ближний от двери угол комнаты, отсекая собой  от обыкновенной прозрачности часть желтого, воздушного пространства, в котором, как в аквариуме, кипела бурная микробная жизнь. Щели в деревянном полу чрезмерно увеличились, по ним, цепляясь за края досок, ребячились тараканьи ножки, усики, их тушки скользили в недосягаемом


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     00:00 13.03.2009
Анатолий, так не честно! Прочла до конца... Которого нет! Но, может, и к лучшему - вряд ли "порадуете" хэппи-эндом )). А вообще мне наверное Ваши произведения противопоказаны - я и так не люблю людей (по-моему, человек как биологический вид достоин скорее презрения, нежели уважения), а Вас читая, начинаю не любить их ещё больше (себя от данных представителей фауны ни в коем случае обособить не пытаюсь). Ну, это я утрирую конечно: моё отношение к роду людскому - независимо от степени "гуманизма" прочитанных книг  -  уже сформировалось и вряд ли изменится в этой жизни... А пишете Вы очень, ОЧЕНЬ хорошо!!! Даже нужных слов не нахожу, чтобы выразить свои впечатления...
     00:00 01.03.2009 (2)
Анатолий, до конца ещё не прочла, но терпения уже нет - так хочется оценить!.. ))) Очень нравится (жаль, что выше 2-х баллов нельзя поставить...). С уважением, Олеся.
     00:00 02.03.2009
Эх, как же необходим краснеющий (от смущения) смайлик )))... Я, конечно, добрая (смею надеяться), но в данном случае - всего лишь воздаю должное талантливому автору! :))
     00:00 02.03.2009
Олеся - добрая душа.
Встать на колени, целовать Ваши ладони...
Ах, если бы, если бы, если бы, если бы...
Реклама