Этта. Глава 3.

     Оставшееся время я провёл, подготавливая экипировку и снаряжение к высадке и работе на планете, и одновременно размышлял над тем, что сказал Зарубин. Конечно, он прав: нельзя вечно жить прошлым. Но просто взять и вычеркнуть его из своей жизни тоже невозможно, и уж тем более, сейчас не время разбираться в отношениях с Милой. Первым делом, необходимо спасти людей и сделать свою работу, ради которой мы прилетели, а именно – выяснить, что происходит на XL17е. Однако из головы не выходили слова Зарубина про Этту, и я снова вспомнил тот роковой момент...

    Это произошло два стандартных земных года назад. В то время я уже работал в Спасательном корпусе космофлота, где и познакомился с очаровательной девушкой из медицинской службы Эттой Варшавской. Мы быстро сошлись, и между нами завязались серьёзные отношения. Работа спасателем была как раз на мой вкус, как говорится «из огня да в полымя». Ситуации, с которыми мы сталкивались, случались разные. Постоянно приходилось искать нестандартные решения. Каждый раз приходилось учиться новому. В мои задачи входили координация поиска, работ по спасению и эвакуация пострадавших. Этта оказывала медицинскую помощь уже на месте. Кстати, психологом там же работал и Сергей Зарубин. Мы с Эттой строили большие планы на совместное будущее, но, как я уже говорил, ситуации, когда люди попадали в беду, редко повторялись. И произошла та самая, которая изменила меня и мою жизнь.

    Случилось это на Ириде, третьей планете звезды ТС81, которая оказалась непригодна для полноценной колонизации. Хотя, благодаря устойчивому магнитному полю и относительно небольшому слою атмосферы, работать на ней было можно. Правда, без компрессионного костюма и резервного дыхательного аппарата делать там нечего. Людей она заинтересовала богатыми залежами иридиевых руд, отсюда пошло и название планеты. Начались промышленные разработки месторождений, но, как обычно и бывает, беда подкралась незаметно. С теми, кто долгое время работал на Ириде, стало происходить что-то необъяснимое. Люди начинали вести себя неадекватно, намеренно выводили из строя оборудование, становились агрессивными и почти всегда заканчивали свою жизнь самоубийством. И таких случаев становилось всё больше и больше, их число росло в геометрической прогрессии. После подробного изучения ситуации выяснилось, что работа и вибрация подземных механизмов вызывали так называемый «стон земли». Иными словами, однородная порода планеты начинала источать звуковые волны низкой частоты, которые не сразу воспринимались слухом, но разрушительно действовали на разум, сознание и психику людей.

    Было принято решение о замене рабочих на Ириде на дистанционно управляемую технику и переводе обслуживающего персонала на орбиту. Эту эвакуацию как раз и предстояло выполнить нашему Спасательному корпусу. Работа у нас сразу не заладилась. Многие из работавших на рудниках, которых мы должны были эвакуировать, бросались на нас с оружием. Они отказывались подчиняться, но, благодаря работе Зарубина и парализаторам, почти всех удалось перевезти на орбитальные станции.

    Остальные же, около пятидесяти человек, скрылись на территории одной из баз со штольнями. Их тоже надо было найти и переправить на орбиту. Тут-то всё и случилось. Мы локализовали беглецов и вступили в переговоры, но, как Зарубин ни старался, всё оказалось напрасно. В ответ на его слова звучали лишь выстрелы и отказ говорить. Оставался один выход – отвлечь бдительность обезумевших и пустить усыпляющий газ.

    В течение часа мы ожидали доставку газа, и пытались договориться с неадекватными людьми. Выяснилось, что среди них есть тяжелораненые, многие из которых находились уже в критическом состоянии. Узнав об этом, Этта решительно заявила, что, несмотря ни на что, пойдёт внутрь и будет оказывать нуждающимся помощь, иначе те погибнут. Как мы только её не отговаривали, угрожали списанием из корпуса, но она была непоколебима! Все, кроме неё, понимали, она даже не дойдёт до этих людей живой! Они же её и застрелят. Понимая, что спорить бесполезно, я, не церемонясь, схватил её, прижал к себе и, пытаясь удержать, потянулся за парализатором. Но Этта, как кошка, извернулась и выхватила из моей кобуры оружие. Отпрыгнув на пару метров в сторону, она посмотрела мне в глаза и сказала: «Прости, Алекс, я тебя люблю, но не могу иначе! Я не смогу жить, зная, что не сумела им помочь!» После этих слов она поднесла ствол к виску и нажала на спуск...

    Когда я отошёл от парализаторов, мне рассказали, что после того рокового выстрела я пытался убить спасённых нами же людей, но меня вовремя остановили, точнее, нейтрализовали. После недолгих разбирательств нас временно отстранили от работы. Меня из-за нервного срыва. Зарубина из-за того, что он, как психолог, не предотвратил случившееся – по инструкции влюблённым запрещается работать в экстренных ситуациях на одной площадке. И нас отправили на переаттестацию. Вскоре мы ушли из Спасательного корпуса и начали работать уже в контрольных экспедициях. Но после того случая я чувствовал себя виновным в гибели любимой, и, как говорят старые знакомые, сильно изменился. 

    Воспоминания прервал сигнал в дверь каюты. Интересно, кто вместо того, чтобы вызвать меня по интеркому, решил нанести визит?  Пока я гадал, кому понадобился, просигналили ещё раз, уже настойчивее. Теряясь в догадках, я открыл дверь и растерялся. На пороге стояла Мила, и она была вне себя от злости.
    – Почему?! – и Мила, как ураган, влетела на мою территорию.
    – Что почему?! – удивлённо спросил я в ответ.
    – Согласно уставу космофлота в критических ситуациях десантная группа должна составлять не менее тридцати процентов от состава команды. Там всё чётко и ясно прописано! В нашем случае это три человека! Ты – это понятно! Ты  – руководитель экспедиции, – я сразу отметил, как она бесцеремонно перешла на «ты».
    Всё-таки тот поцелуй у её каюты, похоже, и в самом деле был ошибкой. Мила так же, не церемонясь, продолжала:
    – Зарубин – он врач и психолог, но какого чёрта с вами летит командир нашего корабля?! Что происходит, Алекс? Туда должна лететь я – экзобиолог, а не Берзин!

    Зарубин оказался прав, когда говорил о ней в каюте Берзина. Она была особенно хороша сейчас: один в один разгневанная рысь, которая готова в любую секунду расцарапать лицо. И его нужно было срочно спасать, как в прямом, так и в переносном смысле слова.
    – Во-первых, Мила, соблюдайте субординацию, – попытался я охладить её пыл. – Во-вторых, в данный момент это уже не контрольная, а спасательная экспедиция, и у нас с Зарубиным есть необходимый для этого опыт. Берзин летит в качестве пилота посадочного модуля – он отлично пилотирует. Вы же не хотите, чтобы с нами там случилось что-нибудь плохое, или вы не согласны со мной?
    Глядя на Милу, вернее на то, что с ней происходит, я понял, что Зарубин и Берзин относительно неё оказались правы. Мила рыдала на моем плече и заливала его слезами! И это могло продолжаться очень долго, если бы не прозвучал сигнал вызова из интеркома. Пришло время заняться делом. Я мягко отстранил Милу и, нежно взяв её голову в ладони, попытался успокоить:
    – Не плачь. Все будет хорошо, поверь мне. Мы скоро вернёмся и тогда поговорим, обещаю.
    – Я, я... – она попыталась ещё что-то сказать, но время поджимало.
    Я взял всё необходимое и вышел из каюты.