С первоначальных кадров этого голливудского блокбастера на фоне его реальных героев у зрителя возникает синдром прямо-таки удручающе удушающего ощущения собственной букашечной неполноценности и астении. Еще бы! Главный благородный персонаж в невыносимо семижильной превосходной форме, забористо красив, обворожителен, стоически любезен, всегда знает – что по чем. Обаяшка, он непокобелим и везуч во всем: стреляя, попадает, не целясь точно в яблочко (глазное); одним потрясением яростного кулака способен заваливать бешеного бычка. Ему не страшен авитаминоз. Он колесит на красивых классных дорогостоящих «тачках» (за счет налогоплательщиков, разумеется), а всевозможные женские особи виснут на шее нашего имидживого индивида в тщетных рьяностях покориться его расположению. Но он ретиво настроен во всем, в том числе и к этим лишенным для него всякого смысла домогательствам («На кой ляд мне это нужно...?!»). Регулируя и контролируя беспорядок на местности, он зрит публику исключительно насквозь. Потому везде и всегда все просчитывает как вопреки, так и наперед. Друзей у него худо-бедно, но зато, какие партнеры, напарники и патроны! Короче, не попадайся ему на пути! Если бы не такие, как он – всему миру наступили бы кранты!
А вот и следующий персонаж, герой противоположного жанра – прожженный мерзавец, негодяй, проходимец, в общем и целом сволочь законченная, одним словом «Монстр-р-р». Эдакий гневливый типаж, – представляешь его, и рождается законная реакция: «И как только земля носит такого...?!» Мир для него – свинарная конюшня, авгиева клоака, а он сакральный чистильщик-мусорщик. Такой вот «возвышенный» идеалист санитар-аристократ (это он так мозгует из-за своего негативного пессимистического отношения к метафизики жизни. Должно быть, его мама в детстве ужасающе жутко туго пеленала). В киноленте этот гнида выделывает такое, что даже у самого японского городового волосы стоймя всклокочиваются! Этот косматый зверюган – убивец и насильник, даже где-то душегубец-изувер и палач мастер-живодер, в котором атрофировалось все гуманистическое. Заморить червячка ему плевое дельце. Злобно упиваясь в стельку при виде потенциальной мишени своего ритуального ночного промысла, он неотвязно блюдет и преследует ее, и вот она (жертва) уже обречена и как овечка беспомощно готова на заклание. Короче, влипла! А он ехидно глумится над хилой слабостью затравливаемой бабенки-женщины (или дряхлого старикана), кайфово наслаждаясь своей стержневой и основополагающе влекущей целью – пустить фонтаном по ветру ей (ему, им) кровь и прочие внутренности. Ну, ни капельки нет никакой толерантности! И вот выпускник-Потрошитель долго и настойчиво загоняет затравливаемую жертву (Ну что вы хотели, маньяк все-таки!), а она криком кричит не своим голосом и, спотыкаясь, валится и судорожно пытается уползать. Свирепый бесноватый точно коршун настигает ее, церемониально терзает и, наконец-то прерывает ее истошные и так проевшие в мозгах оскоминную плешь ревмя ревущие крики, пуская в дело свой увесистый остренький тесачок, хладнокровно пригробливает ее горемычную. Вот этакая вот пикчерс…
Опознав издергавшийся в конвульсиях мертвый труп (он просто-напросто «Лаваш» теперь), кретины полицейские с суровыми лицами пускают слюни и разводят руками, мандражируя связываться с прощелыгой-поддонком. И лишь один отважно отмороженный взвинченный Коп-смельчак взбудораживается храбрецом вывести из трясины на чистую воду озлобленно одержимо взбешенного злодея-монструма. Правильно, это и есть он – славный удалец, хороший герой нашего времени! Он длинно думает, тем временем массируя всеми конечностями боксерскую грушу, решая, как же ему изловчиться выйти по своему псиному нюху на исконный след ирода и не перепутать его со следами других гнид-инквизиторов (их везде хватает в Америке, и не только на Манхэттене, но и в Гарлемах разных, и прочих негритянских, а так же цветных кварталах и районах). Пока гад замышляет свеженькое злодейство и дожидается прихода новенькой ночки взамен старой, наш симпатичный парнишка, не дожидаясь пришествия утречка, напичкавшись кучей груды огнестрельных стволов, одиноко растворяется в хмурых мрачностях сумерек для розыска животного бандюги.
Тут случайно за кадром расползлись какие-то необъяснимо экспрессивные вопли, все всполошились и псих-одиночка лихоимец выдал сам себя. Он пустился наутек, сломя голову стремглав показывая пятки, подозревая, что это его окликнули ищейки из ФэБэРэ. Кретины полицейские долго пуляли ему в след и все как-то неаккуратно (пули почему-то отскакивали от следа). Агент-благодетель ловко сигает в автомобиль, затем в вертолет, в конце концов, на мотоцикл, все ради того, чтоб мы могли спать у себя дома спокойным сном. А он, злосчастный, между прочим, оставался на одной сухомятке (на обеденном столе стоял всего лишь холодный выпитый чай). Долго-долго длилась сумасшедшая, безумная (душевнобольная) погоня. С битьем подвернувшихся машин, случайных шальных морд и витрин престижных бутиков (Бедняги манекены... Ах, как их жаль!) и кранов придорожных пожарных систем, струившихся в процессе всего столбами фонтанной воды. Классный паренек почти уже исхитрился ухватить хулигана... но шельмец, прытко увернувшись, с гиканьем и ухмыляющимся зубоскальем, в последний конец скрылся. И где же вы думали?! Правильно! Куда бы еще смогла приютиться такая психически неуравновешенная пушистостью сволочь? Конечно, он мог оттопыриться только в одном с санаторной излюбленностью местечке всех гадов, гнусов и профессиональных подпольщиков – в городской подземной сточной канализации.
У нашего паренька-супермена тут же под рукою нашелся фонарик (а он и так зрением не страдает, все-таки единица, еще со школьной скамьи!), и он, не мешкая, нырнул следом. Когда у фонаря подсели батарейки, пришлось поджечь случайно мимо проплывающую палку с намотанной на нее тряпкой сильно пропитанной бензином. Конечно, пришлось побеспокоить местных крыс, они такого кошмара на своем веку не видели ни в метро, ни на улице Вязов; но девиз полицейского всегда прикольно: «С-лужить и протектор!»
В то время когда маразм крепчал, в следующих сценических кадрах киноленты лицезрим, как меченный крутостью коп-герой интересуется у какого-то старичка: «Предок, ты здесь никого не бачил?» «Ноу!» – отвечает тот и, прихрамывая, поплыл дальше. «Простите за беспокойство!» – козыряет благородный рыцарь. И здесь у него закралось сомнение: «У других лица как лица, а у этого маразматика «стар-пера» что-то уж рожа знакома. Где-то мы точно сходились! А ну-ка, подгребу-ка я к нему с другого бока!» Но старикан с физиономией как у газосварщика оказался несбалансированный психопатией, да еще и с симптомами болезни Паркинсона, с душещипательным рыком: «Дык, ты элементарно заколебал, законник хренов!» – и выдал в себе мерзавца-маньяка. Тут бы и конец фильму, но откуда-то сбоку возникает сногсшибательная до умопомрачительности блонда, с ногами от самых ушных барабанных перепонок, и при таком прикиде...! Мечта эротических фантазий всех мужичков (А какие еще могут быть у них фантазии?!). Да на лице такой тюнинг навела, что дорогого мэйк-апа стоит! И как тюкнет дубинкой нашего колобка, прошу прощения, – доверчивого голубка, по черепной коробушке, что тот еле успел подвернуть отвислый язык из-за читающихся у нее в мини обтяжку 90-60-90. В общем, сподручницей злодея оказалась, шельма. Благородный герой только и смог чертыхнуться, бросив ей в наглеющее личико: «Ёшкин кот! Ну, ты и... профурсетка!» – и от досады лишился сознания (да и первичности материи тоже).
«Пускай помучается до утра, дожидаясь своей смертушки!» – по-идиотски заржал живорез (Гы-гЫ-гы-ГЫ!!!) и удалился всю оставшуюся ночь затачивать коллекцию ножичков. Но, как всегда, кровопийца недооценил благородство и смелость нашего Донкихохота. А старушка с косой на сей раз подзадержалась у кого-то и из-за этого не успела явиться за его душой вовремя. Легко освободившись от опоясывающих его пут, оков и цепей герой нежданно-негаданно нагрянул к призадумавшемуся над дребезжащей бензопилой, и жонглирующему ножиком (как бы эдак одним махом впендюрить поглубже?!) смертоубивцу.
И здесь начинается ключевой, даже узловой момент кинокартины, все приключившееся дальше становится еще более вопиюще безобразно страшнее, – закрутился такой претендующий на оскароносность неприглядный триллер! Словно доблестный витязь, выпрыгнувший из тигровой шкуры, набросился славный бой-молодец и... намертво замочил сие антропоморфное отродье. Изверг озлоблено свирепо пискнул, спуская дух, как проколотая автопокрышка, и промолвил он человеческим фальцетом: «Ты чё!? Конкретно достал уже, чувак! Мы же так не договаривались! Хотя бы оставил мне какой никакой, но шанс!» И... преставился. Мир, наконец, спасен! Смрадным зловонием дымятся развалины; на дальнем плане в сумерках скособочившихся небоскребов забрезжил ранний весенний рассвет... Кретины полицейские, как всегда, приезжают с мигалками слишком поздненько, и им остается лишь констатировать финальный факт: «Viva, La vita (или Bonita?)... А, какая нафиг разница?!»
А победитель благородный агент-герой обворожительно галантно подмигнул блондинке, привлек за талию к себе на бедро, и проникновенно сладкоголосо шепнул ей в ушную раковину, прозрачно намекая: «Едрень твою... через коромысло!» – (Парнишка наш оказался!!!) Она изнеженно сконфузилась, представляете, так игриво скуксилась, и с придыханием ему отвечает: «Уговорил, обаяшка противный!» Да и что же ей оставалось ответить-то, сиротинушке.
И вот в белом лимузине со стервой... (Ой..., пардон!!!) – с девушкой хоть куда, он отъезжает оттянуться по полной программе на Ямайку. Полный консенсус до следующей киночасти, когда скончавшийся фанатичный мерзавец-изувер воскреснет вновь.
Узнали фильм?