Произведение «Еще раз про репку» (страница 1 из 3)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Сказка
Автор:
Читатели: 840 +3
Дата:
Предисловие:
О судьбе репки из русской народной сказки. Из серии <сказки для бывших детей>

Еще раз про репку

Русский народный фольклор, зародившийся в недрах истории нашего народа, при всей своей анонимности оставил богатейший букет литературных произведений, аромат которого впитывали в прошлом, и будут впитывать в будущем многие поколения литературных потребителей, к каковым может отнести себя любой грамотный человек.
Одним из цветков этого букета является, конечно,  сказка про репку. Какой русский не любит быстрой езды,  и какой русский не знает этой сказки? Она проста и бесхитростна, как сам русский народ. Неудивительно, что любой взрослый, услышав ее однажды в детстве, может рассказать ее потом и детям своим, и внукам, и правнукам без предварительного штудирования первоисточника. Однако сказка эта интересует в данном случае не своими плюсами, а своим минусом, причины которого кроются то ли в проблемах с электричеством у безымянных авторов народного фольклора, то ли в забитости самих народных сказителей. Под минусом сказки имеется ввиду ее неожиданное окончание, после которого слушатели, конечно, мотают  на воображаемый ус мудрости выводы о преимуществах коллективного труда, потребность которого заложена, казалось бы, самой природой, но, с другой стороны, слушатель остается в полном неведении о дальнейшей судьбе конечного сказочного продукта, ласково именуемого репкой. Родителю легче ответить на этот вопрос.  Рассказав сказку, он просто выключит свет по причине позднего времени и покинет зону, обстреливаемую детскими вопросами. К своим родительским годам он уже научился обходить вопросы, на которые надо отвечать. А сын его долго не уснет, ломая голову над  судьбой репки. Хотелось бы облегчить участь родителей таких любознательных детишек и приоткрыть завесу над дальнейшими поворотами сказочного сюжета, без которых сказка напоминает занимательную дорожку, ведущую к закрытым воротам без единой щелки, укрывшим от любопытных глаз героев сказки. И пусть родители, которым предложенная вторая часть сказки про репку не поможет снять груз детских вопросов, разбудят глубинные недра фантазии, придавленной многоэтажными заботами социально-коммунальных проблем. И пусть эта разбуженная фантазия поможет им нарисовать иные судьбы сказочных героев в доказательство того, что в душах этих родителей остались крупинки пыльцы с литературного фольклорного букета, подаренного нам нашими многовековыми предками.
ИТАК:
…потянул дед за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучку, кошка за Жучку, мышка за кошку и – вытянули репку. Сначала репка нехотя стронулась вверх. Она словно проснулась, оценила всю щекотливо - тянучую ситуацию и, последними усилиями своего хвостика цепляясь за все окружающее и привычное, словно прощаясь со всем тем, что было ее кровом на протяжении недолгой репкиной молодости, после которой наступила роковая для нее зрелость. Что-то неумолимо тянуло репку вверх, за ту страшную границу, где, по словам ее вечно копошащихся подземных соседей, творились невообразимые вещи. Там не было милых для ее хвостика сырости и мрака, приятных для ее боков тишины и застоявшихся запахов гнили, чернозема и мышиного помета.  Вместо этого там была пугающая бездна синевы с упавшей  на ее дно картофелиной палящего солнца, там были иссушающие душу и нежные бока сквозняки, не говоря уже про обитателей тех мест, умудряющихся жить среди этих ужасов, чуждых всей ее природе. Прелести репки передернуло крупной дрожью, и под несущиеся сверху крики то ли «Вира», то ли «Ура» ее вытянуло за эту границу, пугающую своей средой и манящую своей неизвестностью.
Репка лежала на боку  у края ямы, оставшейся от нее там, уже за границей теперешнего ее состояния. Она в прощальном жесте печально свесила вниз хвостик, самый кончик которого еще ловил последние минуты сырого и темного блаженства, уткнувшись в дно ямы, будто сын в плечо матери.
Такое положение репки пробудило в ней способность здраво рассуждать и убило всякий интерес к окружающему. Она сделала вывод, что назад ее никто не воткнет, после чего она ушла в себя и представила миру свои ядреные бока, радующие глаз здоровой упругостью и наводящие грусть своим холодно-матовым блеском. Дальнейшие события, главным виновником которых была репка, проходили без малейшего проявления интереса с ее стороны и без ее вмешательства в ход этих событий.
Вид  репкиного благоухания действительно радовал не одну пару глаз. Это были разнокалиберные, разномастные глаза, нависшие над ней с разной высоты со всех сторон. Тут же толпились и хозяева этих глаз. Глаза любовались репкой, а их хозяева жадно ели репку глазами. Глядя со стороны, было непонятно, что мешает участникам этой победной над силами природы картины перейти к более приятному для них контакту с репкой. Читатель, в отличие от репки, будучи в курсе всех предыдущих потусторонних событий, нависавших постепенно над головой репки по ходу всей первой части сказки, узнал бы в участниках этой немой сцены деда, бабку , внучку, Жучку и кошку.  Прерывисто дыша, они склонились над репкой, любуясь плодом бабкиного огорода и своих коллективных усилий.
Внушительные размеры репки подобно зеркалу отражали на лицах и мордах огородных победителей разнообразные  признаки удивления, вызванного той легкостью, с которой им удалось одолеть репку, обойдясь столь малыми силами. Без привлечения помощи лошади, коровы и внука.  Движимые единым желанием продлить эти судьбоносные для репки и волнующие для них минуты объединившей их коллективной радости, наши герои не сговариваясь сбились вокруг репки в хоровод и вразнобой запели, каждый по-своему выражая рвущиеся наружу чувства и не проявляя опасения за свои уши, в которые врывались чувства их друзей по этому, стихийному празднику.
Громче всех получалось у деда. В порыве подчинения непроизвольно охватившему его чувству младенчески - радостного недомогания голова деда запрокинулась вверх. Он по-петушиному вытянул шею и сквозь дремучие заросли бороды шумно выпускал наружу жар-птицу своих чувств из клетки внезапно распахнувшейся души. Окружающие его участники репочного хоровода могли слышать при этом разухабистую песню про чижика-пыжика в дедовском исполнении с элементами дедовского экспромта, вспоминая которые бабка потом будет долго краснеть и укорять деда сединой в бороду и бесовской репой в ребро.
Сама бабка, держась в хороводе за деда и кошку, по-девичьи порозовев и прикрыв глаза, в унисон с кошкой мурлыкала что-то давнее. Репка дыхнула на нее своей аппетитной свежестью, и это дыхание побежало по многочисленным бабкиным жилкам и морщиночкам, разглаживая их, словно ситцевые складки под днищем утюга. Щурясь на репку, она гладила глазами ее тугие бока , любовалась ее смелой красотой, которую дед выдернул за ее зеленую косу из ее темной светелки для общего употребления. В душе бабки шевельнул хвостом пушистый мягкий котенок и она поняла, что репка становится ей не чужой, отчего песня ее стала еще радостней и звонче.
Внучка тоже была вовлечена в хоровод. Ее просто подхватили и втянули в ряды своих радостей, отпечатков которых нельзя было разглядеть на ее лице. Ее руки-ноги водили хоровод, ее глаза блуждали по репке, губы шевелились в беззвучных фразах, из обрывков которых можно было слышать какие-то шелестящие числа и цифры. И было видно, что мысли ее о чем-то другом, несвязном ни с причиной теперешних радостей, ни с их последствиями. Глаза внучки упорно цеплялись за репку, словно она хотела выжечь ими на желтой репкиной коже какое-нибудь словечко. Предоставленная сама себе, она выглядела заметным и непонятным контрастом на фоне красочной картины полу-массового гуляния.
Второй после деда по шумности выражения своих чувств была Жучка. Зажатая между дедом и внучкой, она высоко подпрыгивала, удерживаемая с обеих сторон, стараясь при этом преданно заглянуть в отгороженные бородой, задранные кверху дедовы глаза. После каждой дедовой фразы она залихватски подвывала и повизгивала, выбивая по земле нижними лапами приглушенную барабанную дробь. Жучка радовалась вдвойне -и за себя, и за хозяина, причем за себя она позволяла себе радоваться только хвостом, а всеми остальными частями тела радовалась за хозяина.
Другой участник хоровода, кошка, в отличие от Жучки, радовалась не за себя, а для себя. Уж кто-кто, она-то знала, что все хорошее и радостное для хозяев обернется для нее тем же самым, и если это случится не в самих причинах хозяйских радостей (например, хороший удой молока и большой выход сметаны), то уж от их последствий кошке перепадет такое, что заставит ее радоваться не меньше хозяев. Вися в воздухе на руках между бабкой и внучкой, она зажмурилась, болтала нижними лапами и сдержанно-мягко мурлыкала, помахивая хвостом. Не противясь буйству всеобщих радостных эмоций, мысленно она отдалась своим грезам, которые рисовали ей возможные варианты последствий хозяйского счастья. Она видела в своих мечтах деда в оттопыренной от съеденной репы рубахе, который брезгливо брал из миски двумя пальцами ароматную куриную тушку и бросал ей под лавку. Ей привиделась внучка, которая в придачу со своей долей репы совала под лавку кусок желтого масла. Она увидела даже Жучку, охраняющую запасы репы вдали от своей чашки с похлебкой, на расстоянии, безопасном для кошачьего желудка, набитого содержимым этой чашки. Все это уместилось в ее мечтах, обещающих так или иначе беспроигрышные проценты с хозяйской удачи. И кошка не могла не мурлыкать, поддавшись поголовному ликованию и своим соблазнительным предчувствиям.
Неизвестно сколь долго продолжалась бы эта суматошно-хороводная разноголосица, если бы ее не прервал на полу-слове-визге какой-то подземно-заунывный писк, идущий откуда-то из-под ног, в котором не было слышно ни единой нотки радости или хотя бы плохонького, вполсилы, восторга. В ответ на этот писк друзья затихли и замерли. Даже дед мгновенно проглотил готовые вырваться наружу остатки своего «чижика-пыжика» и сморщил шею до привычных размеров. Еще оставаясь во власти своей сладостно-радостной прострации и не желая так быстро расставаться с ней, они стали водить вокруг глазами и выискивать у себя под ногами источник писка, судя по характеру  которого, изрядно поврежденный. Однако писк повторился несколько  сзади, в стороне, и в нем появилось что-то прощальное.
Эта прощальность окончательно вернула друзей к жизни и они всерьез озадачились судьбой неизвестного страдальца. Еще некоторое время они продолжали находиться под прессом коллективного единения мыслей, чувств и эмоций, поэтому, трезво оценив ситуацию и вновь обретя друг друга в полях своих зрений и сознаний, они были душевно смяты страшным подозрением, что этот прощально пищавший страдалец отнюдь не незнакомец, а наоборот, знаком им во всех мельчайших подробностях, так как они одновременно вспомнили о мышке. О той мышке, без которой сказка про репку неизвестно когда бы еще закончилась.
Друзья с ужасом вспомнили, что, когда репка окончательно сдалась и покорно вынырнула на поверхность, они в последнем порыве от неожиданности ухнули назад и дружно повалилась наземь. Этот окончательный штрих всеобщей


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Реклама