Тёмен дом с нежилой тишиною,
Колумбарий несчетных потерь,
И последним пинком за спиною
Закрывается ветхая дверь.
Закрываются прошлые будни,
Отсыревшая жизни тетрадь,
Что забросить нам было нетрудно,
Только сил не хватило порвать.
Прегрешения ждет предрешённо
Поцелуем мороза щека.
Запевай распалённой душою
Ледяную тоску ямщика.
Нераскаянно, неодолимо,
От раздумий шлифуя лицо,
Всё былое проносится мимо
Легковесной метельной пыльцой.
Угасают буранные стрелы.
Остаются, на вехи скупы,
Белоснежно-пустынное цело,
Да луна, да виденье тропы.
В это цело с невидимым нервом
Бесконечно привычно идти,
Не вполне понимая наверно
Где конец, где начало пути,
Маяте полуночной вверяться,
Дорогое пускать на распыл,
И с убитым врагом примиряться,
Что когда-то нам родичем был.
Всех путей перепутаны кросны:
Торжество, неприкаянность, стыд.
О душе перевёрнутый космос
Поминальным распевом скорбит.
Ты со всеми святой и преступник,
Ты в толпе, но повсюду один,
Одинокий заснеженный путник
Полосы среднерусских равнин.
Словно белая, чистая плаха
Разметались, поземкой пыля,
Эти нити всерусского шляха,
Занесенные снегом поля.
