_______________________________________________________________________________________________________
ПОПИСТЫ ПЛЮС МОНАРХИСТЫ – РАВНЯЕТСЯ НАЦИСТЫ!
___________________________________________________________________
[b]
РЫНОК НАМ ПОМОЖЕТ?! Нет, не поможет. Покупать на мировом рынке для России – хорошо (было бы за что!), а вот продавать – плохо! Любое производство в России обходится в 2 – 4 раза дороже, чем в благополучной Европе, где и зима-то наступает раз в десятилетие и то ненадолго. Тем не менее, советская экономика была страшным сном для Запада до самого конца существования СССР. И тогда в ход пошла новая идеология под сладким соусом многовековой истории России, «которую мы потеряли».
Чтобы беспрепятственно воровать реформаторам было необходимо во что бы то ни стало уничтожить остатки коммунистического сознания. Для этой цели одних только православных мракобесов на первых порах показалось недостаточно, сектанты и кришнаиты на некоторое время заполнили пробел, но управлять многомиллионным стадом у «семи няняк» явно не получалось. А без конца славословить придурковатого батюшку-царя, позорно проигравшего две войны, разбазарившего российскую казну и своим бездарным правлением спровоцировавшего две русские революции, а следом за ними и третью – социалистическую, приведшую к перерастанию Первой мировой войны в гражданскую войну в России – было уже невозможно.
«Как общественная организация «Память» возникла в Москве в 1980 году. Первоначально позиционировалось как любительское историко-культурное объединение общественных активистов из городского отделения Общества охраны памятников истории и культуры…»
Дорога в ад, как известно, устлана благими намерениями. И в 1986-87 гг. организации с тем же названием появились и в других городах России. Рост рядов «Памяти», сопровождался, однако, многочисленными конфликтами между её основателями и лидерами.
18 января 1990 года в ЦДЛ общество «Память» выступило против членов общества «Апрель» («писатели в поддержку перестройки»). Тогда был избит литератор Анатолий Курчаткин. Об этой истории в своих книгах позднее писали участники события, в частности писатель Александр Рекемчук:
«Мы давно и, пожалуй, напрасно прибегаем к эвфемизмам, говоря об этом явлении. Мы явно избегаем произносить слово «фашизм». Вот почему мы предпочитаем говорить обиняками. Но нужно называть вещи своими именами: это движение политическое, фашистское».
C 1984 года идеология «Памяти» трансформировалась в направлении радикальной ксенофобии и антисемитизма, а также убеждения в существовании «жидомасонского заговора» против России и русского народа. В июле 2009-го года руководитель московского подразделения НПФ «Память» Георгий Боровиков без согласования с Центральным Советом создаёт фактически новую общественную организацию – Русский Фашистский Орден (РФО) «Память», переименованный им в последствии в Русский Фронт Освобождения, и проводит её съезд…
Как мы имеем счастье наблюдать, от «патриотизма до фашизма всего один шаг». Все признаки налицо: шовинизм, ксенофобия, антисемитизм.
Благие намерения объединить германскую нацию у «лучшего фашиста всех времен и народов» Адольфа Алоизовича Шикельбрубера очень скоро трансформировались в вульгарный нацизм. В 30-е годы ХХ века
об испанском фашизме Франко или итальянском фашизме Муссолини, казалось, говорили все, почему-то забывая упоминать о фашистских Франции, Англии, Японии и США. Говоря об американском расизме, мы стыдливо умалчиваем о расизме британских и французских колонизаторов, как будто это и не расизм никакой. Ну, это вряд ли...
Церковь всегда была как политической, так и коммерческой организацией. Торговля «индульгенциями» продолжается в самых разных формах – от копеечных свечек до добровольных пожертвований, от запугивания и зомбирования прихожан до спекуляции беспошлинным алкоголем (или «алкоголем кошерным», как это практикуют иудаисты).
НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМ и НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМ, что это такое?
[…} Во внутренней политике нацизма тоже нельзя найти чего-либо нового, нигде ранее не существовавшего в истории. Она была продолжением внешней, но на родной территории и отражала реакционную политику национального эгоцентризма, свойственную тогдашнему Западу, и Германскому национализму, в частности. Все те же древние «Divide et impera» – разделяй и властвуй – лучший метод управления разноплеменным государством – разжигание национальной розни между народностями; излюбленный метод империализма.
На эту германскую политику также ложился тяжелый груз поражения в первом акте империалистического безумия. «Важный урок прошлого состоит, в частности, в том, что фашизм и национал-социализм были результатом краха либеральных систем... Политика меняет свой облик, когда наступает такая ситуация, как в Веймаре в 1932 г., и государство перестает быть субъектом, правомочным и способным осуществлять окончательные решения, обязательные для всех, как это было раньше в духе Гоббса. Такая ситуация продолжалась на протяжении почти всего ХХ века»
Версальский унизительный мир на многие годы лишил немцев возможности говорить с внешним миром на равных, «а гитлеровское безумие нашего времени – это паутина мифа, в котором немецкое Эго пытается противостоять Версалю. Ни один человек не рассуждает здраво, когда его самолюбие жестоко задето, и те, кто умышленно унижают нацию, должны быть благодарны только сами себе, если она становится нацией безумных». Отсюда появилась необходимость изыскать внутренние резервы реабилитации и консолидации нации в борьбе за свое против чужого господства – дополнительного внутреннего врага. В Германии ими стали евреи, в Советской России – кулаки, подкулачники и т.д.
Примеров схожих с политикой нацизма, хоть отбавляй: геноцид ирландцев в Великобритании, сегрегация и вытеснение с земли коренных народов в США, Австралии, ЮАР, геноцид армян в Турции. Из более ранних времен западной политики одна инквизиция чего только стоит. Все это происходило в период довоенного империализма и колониализма, и ничем не отличалось от политики нацизма. Тогда нынешние либеральные ценности были еще в стадии становления и не занимали видного места в политике западных держав. Классический либерализм реализовывался через социальную и национально-освободительную борьбу: революции 1848 гг., Парижская коммуна, борьба за независимость на Южном Американском континенте, против Турецкого ига в Юго-восточной Европе, позднее забастовочное движение, которое беспощадно расстреливали за вполне мирные требования.
Подобное отношение к геополитическим и внутренним проблемам в немалой степени оправдывает позицию А. Гитлера в этих вопросах, если судить объективно без эмоций, не с позиций измученных горем войны победителей. Не успели отгреметь выстрелы Второй мировой, как Франция тут же вернулась с войной на Индо-Китайский полуостров, Великобритания втянулась в борьбу за Суэцкий канал, даже Бельгия и Голландия не чурались колониальных войн. Отголоски этой геополитики звучным эхом гремели в течение всего послевоенного, «либерального» мироустройства Новейшей истории.
Нацизм, трансформируясь в крайнюю реакционную идеологию 20-30-х гг. опирался на мелкобуржуазное мировоззрение. Психологическую ситуацию той «переходной поры» от национал-социализма к гитлеровскому нацизму лучше всего описал Э. Фромм: «… определенные социально-экономические изменения (особенно упадок среднего класса и возрастание роли монополистического капитала) произвели глубокое психологическое воздействие. Это воздействие было усилено и приведено в систему политической идеологией, сыгравшей в этом отношении такую же роль, как и религиозные идеологии XVI века.
Нацизм психологически возродил нижние слои среднего класса и в то же время способствовал разрушению их прежних социально-экономических позиций. Нацизм мобилизовал эмоциональную энергию этих слоев и превратил ее в мощную силу, борющуюся за экономические и политические цели германского империализма». Немалую роль в становлении нацизма сыграла буржуазная антикоммунистическая истерия.
По этим причинам нацисты не слишком досаждали капиталистической системе. Также можно отметить, что идеологические воззрения немецких либеральных философов и социологов, если они не были коммунистами или оппозицией, не подвергались тотальной проверке на лояльность, как это было в Советском Союзе. В годы правления Гитлера в концепцию нацизма часто вписывались либеральные принципы. «Государство – только средство… Пока в центре внимания было государство, народ был только объектом государственной деятельности. В нашем государстве народ стал субъектом». Таков и один из основных тезисов «Либерального манифеста». «Интересно заметить, что в связи с этой вульгаризацией дарвинизма «социалист» Гитлер отстаивает либеральный принцип неограниченной конкуренции».
Вообще при нынешних настойчивых попытках сравнивать и увязывать нацизм с большевизмом, много общего от советской тенденции сравнивать нацизм с капитализмом. Общим местом в отождествлении являлся культ личности. Но для эпохи мирового экономического кризиса стереотип харизматического лидера был вполне приемлем и в «западных демократиях». Рузвельт правил Соединенными Штатами столько же, сколько Гитлер Германией. И его «Новый курс» на «государство всеобщего благоденствия» был весьма жестким, авторитарным, через активное внедрение государственно-монополистических методов регулирования экономики.
В чем-то сходной с культом личности можно считать эпоху «железной леди», когда она безжалостно расправлялась с профсоюзами угольщиков, громила аргентинцев у Фолклендских островов, открыто поддерживала диктатуру Пиночета и всяческий антикоммунизм.
Если отвлечься от империалистической реакции Гитлера: милитаризма, реваншизма, расизма – от нацизма как такового, то национал-социалистическая структура общества была более плюралистичной, нежели советский строй. Партийно-государственная корпорация Германии в отличие от ВКП (б) допускала вполне мирное существование института Церкви, частных финансово-промышленных корпораций и вообще частной собственности и конкуренции, враги общества были четко определены. «Точности ради все же следует упомянуть довольно важные институты, сохранившие хотя бы формальную независимость, – церковь, бюрократия, отдельные экономические организации и армия».
Большевизм в свою очередь исключал практически любую корпорацию, церковь, собственность, конкуренцию кроме государственной. Речь уже не идет о свободе мысли, слова и передвижений: «немецкая философия 30-40-х годов (по крайней мере, весьма заметная часть этой философии) оставалась философией и тогда, когда была существенно созвучна идеологии национал-социализма; лояльность и даже приверженность к этой идеологии не означала для большинства немецких философов утраты своего философского лица, понижения уровня своего философского творчества – всего того, что было неизбежно для русских философов в период господства коммунистической идеологии». […]
(Нацизм и
