Народная память

Помню  было мне лет 10 – 12, жарким летним днем я куда – то торопилась, когда возле меня остановился автомобиль и женщина за рулем вежливо спросила как ей проехать на Вишневую улицу. Этот простой вопрос поставил меня, отличницу, в тупик. Я просто не знала, где в моем родном, хоть и большом, но все же селе Медяна находится Вишневая улица. Я жутко сконфузилась, покраснела до корней волос, и сказала, что я не местная.
А случилось это со мной по одной простой причине: в нашем селе не одному не придет в голову назвать улицы Ленина, Гагарина, Вишневая, Почтовая, Садовая и т. д., вам скажут Соколова, Левашова, Пашкова, Чукалы, Новая Линия, Куток, Удельные, Талагаи, Козлы. И если бы меня спросили, как проехать на Новую линию, я бы быстренько объяснила.
Это происходит не от недостатка образования, а впитывается, что называется с молоком матери, так говорили наши прадеды и деды, говорят наши родители и родственники, соседи, говорит народная память, складывавшаяся веками. В 2009 г. в селе отметили 385 лет с первого упоминания о нем в хрониках, а фактически оно существовало куда дольше. Село большое, семь километров в длину. До революции в нем жило около 5000 народу, было две церкви, женский монастырь, мельница, приходская школа, поделено оно было между несколькими помещиками, после реформы Столыпина рядом с селом появился хутор. В период становления советской власти  две церкви и монастырь были разрушены до основания,  во многом по причине монастырского бунта. Многие жители тайком уносили из монастыря и церквей иконы, прятали их в подполах и на чердаках.
Советская власть, укрепляясь, дала улицам новые названия, которые в сознание народа не отложились, и улицы называются до сих пор по старинке.
«Что там за девчонки идут? Чукальские? – Да, нет, Соколовские»
«Ты чего еле идешь? – Да в даль такую ходила, в замедяну. – На Пашкову что ль к тетке? – Дальше, в Козлы».
«Купаться пойдем на Талагайские пески? – А может лучше на Рога?»
Подобные диалоги можно услышать сплошь и рядом, и не только в нашем селе, почти во всех селах и деревнях, где мне приходилось бывать, улицы именуют их старыми названиями и «прозвищами».
А село мое измельчало, еще в 60 хх. годах прошлого века его население составляло около 3000 человек, а сейчас чуть больше 1000, раньше на улице и дом новый негде было поставить, теперь по улицам прогалы,  покосившиеся дома грустно глядят на прохожих пустыми глазницами окон, вздыхая о былых временах. Кто знает, может быть, они вернутся? Но факт остается фактом – тяжелый крестьянский труд не в почете.
                                                                   2 августа, 2011 г.