Уникальность Лавкрафта, на мой взгляд, в природной способности заглянуть за грань видимого. Его творчество не является литературой ужасов. Подобное определение слишком примитивно и ограничивает работы весьма узкими рамками, годными только для наклеивания ярлыков. Придумать собственную Вселенную, стать демиургом, разработав космогонию, наделить ее артефактами, которые живут, дышат, становятся реальностью, способны только те, кто действительно не от мира сего. Он не искали источник вдохновения во вне (если можно отнести к подобным источникам мир старого колониального Провиденса). Он имел смелость и желание заглянуть внутрь себя, вытащив на свет Божий свои самые смелые мечты, фантазии, страхи. Архаичность языка Лавкрафта - это его внутренний голос, стремление противопоставить вычурность таинственной вязи Некрономикона языку, который годится только для передачи информации. В этом трагедия писателя. Ночами запираться в темной комнате и, в нервном свете лампы Аль - Хазреда, странствовать в мирах, полных зловещих тайн и туманных легенд, в центре которых сам писатель, который вернувшись из загадочного дома на Туманном утесе, оставил в вышине свою душу, пропитанную древними мифами. Это трагедия одинокого гения, который так и не смог адаптироваться к реалиям своего времени. Он ищет ответы в несуществующих книгах, наделяя их зловещим смыслом, а, на самом деле, просто шаг за шагом стремится вернуться домой и, подобно Рендальфу Картеру, стать королем в собственном мире, в котором нет места прагматическому реализму, где за любыми зарослями может оказаться таинственный грот, шагнув в который, отворишь двери фантазии Серебряным ключом мечты.
