Несколько дней назад мне понадобилось вспомнить кое-какие сведения о Сергее Слонимском. Для знатоков не уточняю, кто это, а для тех, кто не знает, сообщу, что это современный композитор из того ряда и поколения, к которому принадлежат – назову те имена, которые на слуху в большей степени – и Щедрин, и Эшпай, и Валерий Гаврилин.
В статье о Сергее Слонимском (в Википедии) среди перечня учеников увидел ранее незнакомое мне имя – Настасья Хрущёва.
Заинтересовался. И не только фамилией. Но и – поскольку женщин-композиторов не так много в мире, а уж у нас – и подавно.
Пошёл по ссылкам. Прочитал несколько интервью с ней.
Многое удивило. А позже и – убедило. Вот что говорит Настасья Хрущёва в интервью, опубликованном на сайте "Geometria.ru" (между прочим, Настасья Хрущёва училась в математической школе; но это - просто к совпадению):
Недавно я поняла, что человек, потребляющий классическую музыку по сути ничем не отличается от человека, потребляющего, скажем, попсу. Да, это совсем разные уровни. Но сам тип восприятия здесь - статичен и "горизонтален". Почему? Дело в том, что каждый из них стремится к получению ожидаемой эмоции, а еще точнее - к получению ожидаемой информации. Он уже знает, что должен получить, а потому - закрыт и ограничен ментально. Для меня самой (как потребителя классической музыки) это открытие было болезненным. Это же страшно - осознать, что еще один квартет Брамса, еще одно прослушивание (о ужас!) фуги Баха - никак тебя не развивает, потому что - опять же, дает тебе ожидаемую информацию. Поэтому само восприятие в идеале должно быть максимально удалено от "потребления", а значит, и от так называемой любви.
Поясню.
Представим ситуацию: зритель X, придя на вечер, к примеру, классического романса, уже знает, что он хочет получить. На его лице - блаженная улыбка, он уверен, что сейчас выйдет певица в ярком платье и исполнит что-то благостное, наполненное разнообразными эмоциями (вполне вероятно - тонкими и многослойными), и его руки уже чувствуют в себе зуд будущих аплодисментов. Но вдруг выходит композитор Z со своим романсом - который внешне выглядит как романс, но внутри него происходит жесткий троллинг самого этого жанра, его обнуление, бескомпромиссный спор с ним. Что происходит со зрителем X? Он не знает, как на это реагировать, он подавлен, недоволен, он в смятении и гневе. Почему? да потому, что ему не дали того, за чем он пришел - потребление не состоялось. При этом его сосед - зритель Y - напротив, почувствовал, что произошла некая подмена, его заставили пережить что-то такое, чего он еще не переживал, и он ощущает радость открытия.
Если и вы хотите ощутить эту радость открытия, то найдите двенадцать минут времени и слушайте:
Что вам предстоит услышать?
Концерт.
Написанный Настасьей Хрущёвой.
Инструментальный концерт. Которые во множестве создавались со времён Баха, Моцарта, Бетховена вплоть до наших современников.
И пишутся сейчас. Для фортепиано с оркестром, для скрипки с оркестром, для трубы с оркестром и так далее. И даже для очень необычных инструментов.
Как-то на одном из форумов прочитал шутку о том, что и для вувузелы (дудки, которую используют футбольные фанаты на стадионах) скоро напишут концерт с оркестром. Оказывается, и такой уже концерт написан! Для вувузелы с оркестром. Это при том, что издавать вувузела способна лишь один звук – си бемоль малой октавы. И... всё!
Вернусь однако к произведению Настасьи Хрущёвой.
Особенность сочинения, названного композитором более чем прозрачно с отсылкой к творчеству Гофмана, даже не в том, что это концерт для достаточно (если не очень) редкого инструмента – басовой флейты, и не в том, насколько разнообразно, изобретательно, парадоксально, обескураживающе этот инструмент используется, и не в том, что порою происходит на сцене во время исполнения.
Интересно в первую очередь то, как убедительно автор сумела доказать справедливость тех слов, которые она приводит в интервью корреспонденту газеты «Санкт-Петербургские ведомости»:
Голландский музыковед Элмер Шенбергер как-то задался вопросом: «Должна ли музыка нас трогать?». И пришел к выводу, что самое важное в восприятии музыки – полное, «безусловное отождествление» слушателя с самим музыкальным текстом. Он пишет: «Когда я слушаю Kyrie из мессы Баха, я хочу быть этим Kyrie. Каждым голосом, каждой гармонией, каждым piano и каждым forte. Этот выстраданный идеал есть вершина, которую я как слушатель могу достичь». Шенбергер прав в том, что музыка должна не трогать, а поднимать до полного самоотождествления с собой. Если это происходит – значит все состоялось. Причем такое самоотождествление совсем не обязательно должно включать в себя – условно – «приятные» эмоции. Оно может быть и тяжелым, и болезненным.
Впрочем, впечатление от того, что вы услышите, едва ли будет тяжёлым или болезненным.
Скорее всего, оно не оставит вас равнодушным.
В чём и заключается одна из задач искусства.
Что касается Настасьи Хрущевой, то за исключением начала - напоминающего Губайдуллину, впечатление чисто информативное- но вот есть и такое. Но в заключение, восклицание "Крошка Цахес...", я вспомнил, что слышал это произведение на одном из новогодних концертов Филармонии. Вполне в согласии с её концепцией.
Как недавно мне сказал один художник концептуалист- современное искусство (речь шла о живописи) существует за пределами эстетики. Это примерно та же мысль, высказанная Хрущевой, но доведенная до своего логического завершения.