Нефертити

Романтизм завершился сразу. Сначала они долго, с разных концов стола, смотрели, как капала из крана вода, потом одновременно поднялись и, боясь столкнуться, отправились к порогу.
Там она долго копалась в сумочке.
Он думал, что нарочно, чтобы задержать его и добиться примирения, а, значит, новой порции романтизма. Ему пришлось сжать челюсти, чтобы не выдать своего раздражения, остаться, как обычно, спокойным и уравновешенным...
Она искала помаду. Сиреневую, с перламутром. Губы у нее были совсем тонкие - "ехидные" - так ей однажды сказала подруга. С тех пор у нее вошло в привычку подчеркивать ехидство тонких губ сиреневой помадой. Помада не нашлась, поэтому она прислонилась к холодному синему цвету стены и начала тихонько выть...
Со спины ее голос звучал как бесперебойник при внезапном отключении электроэнергии - ровно и тревожно. У него было несколько минут, чтобы сохранить данные компьютера и затем выключить его.
- Ты прекрасная девушка! Если бы у меня была дочь, я бы назвал ее твоим именем! Нефертити... Красавица моя!
Он прислонился так плотно, как мог, к ее тщедушной фигурке, обхватил руками голову, резко дернул, повернув к себе до щелчка...
- Где я могла оставить помаду? Сиреневую, с перламутром...
И она заплакала снова, но теперь уже по-настоящему.