Заметка «Памяти поэта» автора Ляман Багирова

Он думает...

Он бьёт по подушке. Пора бы уснуть,
но коготь кошачий царапает грудь.
Находит ночами, находит, хоть вой.
Он думает, как она там без него.

Он думает, как её утра пусты,
в них спят гаражи, и дома, и мосты,
она же не спит, а стоит у стола
и режет на кухне зелёный салат,

а может, не режет, а попросту рвёт…
Он смотрит на небо, там тесно от звёзд,
пасётся оранжевый Альдебаран…
Он думает, как ей сейчас по утрам.

Он вспомнил: скопление звёзд – «астеризм».
Он думает, как же причудлива жизнь.
Он думает, как его женщина ждёт,
как крутит на ложке полуденный мёд,

как мёд удивлён, совершая виток…
Да что там про полдень, про утро – не то.
Он думает, как её ночи льняны,
и давится мятной таблеткой луны.

Пара

Он звонит: «У меня есть пара часов».
Она срывается.
Вешает амбарный засов
на компьютерные девайсы.
Быстро бежит по лестнице: цок-цок-цок.
Держится молодцом.
Она ломает свой график, утренний ритм.
Она сама не знает, что говорит,
но, вероятно, глупое что-то, доброе,
пока они целуются, как подорванные,
как два тяжеловеса тяжелораненных...
Они всегда встречаются на окраинах.
Она с ним вместе ездит по Химкам-Ховрино
и говорит про Моцарта и Бетховена,
про кольцевую рифму и новый Windows.
Они опять не знают, когда увидятся.
Она его не спрашивает: «Когда же?»
Совсем не получается жить адажио
и не бросаться в жаворонки из сов.
И только пара, пара,
пара часов.

Когда сгорит бумажный самолетик...

Когда сгорит бумажный самолётик,
И все поймут: он был ненастоящий,
То в серой горстке пепла вы найдёте
Сокровище моё – мой «чёрный ящик».

В нём будет всё – про мокрую аллею,
Свет фонаря под сомкнутые веки,
Про то, о чём ни капли не жалею, –
Уверенность в случайном человеке,

С которым самолётик мы сложили
И ринулись в нелётную погоду
Парить над вашей глиной, тёмной, жирной,
Кружить в обнимку, весело и гордо…

Он был хорош, мой лётчик-испытатель.
И странно, что нас сбили – кроме шуток.
Никто меня не предал, перестаньте!
Мне просто не хватило парашюта...

Яблоко в руке

О, эта линия ключиц
и медленная кисть…
Терпи, терпению учись,
сейчас же отвлекись!
Попробуй два часа подряд
смотреть на сад, на пчёл –
Не вспоминать её наряд
и голое плечо.
Не думать: «Как же хороша!»,
Её не замечать.
Не видеть, как сползает шаль
с покатого плеча,
не видеть жилки на виске.
Забыть! И всё, и всё…
Но это яблоко в руке
куда она несёт?
Елена, Ева, змей, пари –
уже ни слов, ни сил!
Бери же яблоко, бери!
Не бойся, откуси…

В саду
Никакого обмана, кокетства, жеманства…
Благодарны растения после полива.
На секунду покажется: сад – Гефсиманский.
В Гефсиманском саду поспевают оливы.
Ерунда: это яблоки бьются о крышу.
Ночь вздыхает и гнётся от сильного ветра.
Это друг мой из дома на улицу вышел
и глядит на меня через сто километров.
Все уснули. Теперь с ними каши не сваришь.
Никакого предательства: ночь – и уснули…
Это просто одно из садовых товариществ.
Это сота в густом человеческом улье.
Это друг. Завтра ехать ему за грибами.
Пахнет осенью, мятой лимонной – мелиссой…
Он стоит на крыльце и сухими губами
повторяет стихи, не умея молиться.