Золотари от литературы

Золотарь - 1. Золотых и серебряных дел мастер (спец.). 2.Профессионал по очистке отхожих мест, ассенизатор (разг. эвф.шутл.). Синонимы: ассенизатор, дерьмовщик, дерьмопрят, златокузнец, золотых дел мастер, отходник, парашник, старатель, ювелир. Так трактуется в Толковом словаре Ушакова давно устаревшее слово, которое вряд ли уже встретишь в первом его значении. А во втором – иногда проскакивает. И вспомнил о нем, когда все-таки решил чуть глубже вникнуть в проблему, касаемую совершенно другой специфики, - литературы, в частности поэзии.

Приходит иногда в редакцию посетитель, который пытается впарить какие-нибудь свои поэтические экспромты, при этом, намекая, что дома стихов у него на три книги собралось, и не хотелось бы господину выпускающему редактору газеты взять их почитать и подготовить для печати.

Понятно, что этого лично мне никогда не хотелось и вряд ли захочется, разве что за адекватную оплату, и поэтому вынужден  объяснять человеку, что вся его «лирика» не более, чем графоманство, (типа «Служил Гаврила почтальоном») – рифмованные или не очень строки, которые не несут в себе души или четко выраженной мысли. Однажды сказал подобное, и сам тут же подумал, а что мы знаем о графоманах, о том, что движет ими? Может быть они все-таки нужны?

Итак, что же все-таки это самое «графоманство»? Или кто же такие графоманы. В общем, два вопроса, которые так или иначе неотделимы друг от друга.

Термин «графомания», прочно, к сожалению, укрепившийся в мировой литературе, обязан своим происхождением двум несложным древнегреческим словам: графо (γράφω) -пишу, рисую,- и мания (μανία) – безумие, исступление. Графомания – это болезненное влечение к сочинительству, когда процесс творчества доставляет автору удовольствие. Ею страдали даже некоторые великие писатели, например Достоевский. Но поскольку концентрация талантов среди графоманов слишком низкая, то в русском языке это слово имеет ярко выраженную негативную окраску - нечто безвкусное, многословное и пустое. Психологи утверждают, что графоманские тенденции нередки у сутяжных психопатов и шизоидов.
Далеко ходить не стоит. Таких примеров навалом на каждом уважающем себя литературном или журналистском ресурсе, в том числе и в Интернет-СМИ. В первом варианте этих заметок, которые опубликованы на одном из журналистских ресурсов рассматривался другой текст.  Но если мы на Фабуле, давайте посмотрим, что имеем мы -

Зарею в небе расцветала твоя  пьянящая любовь
И  нежный шепот  будоражил и гнал волною нашу кровь.
Стремлений пик прикосновенья, утратив разум, обрели,
И в унисон сердца стучали от счастья неземной любви.
Кричали, бились, рвались  в ритме, своей безудержной любви
Рассвет белел... Ромашки смялись от буйства  этой красоты.
Так не бывает!Лишь воскликнет ослепший в зависти  мудрец.
Мне жаль, что он не знает чуда - сплетенных чувствами сердец.
Дано не каждому отведать  любви напиток-вкуса страсть,
Извечна лишь одна дилемма…Как в этом буйстве не пропасть!


Согласно всем критериям литературной критики все признаки графоманства налицо.

«Графоманский текст узнаваем своей заведомой шаблонной вторичностью, транслированием расхожих штампов». Это цитата Марины Абашеевой, доктора филологических наук, профессора кафедры новейшей русской литературы, декана филологического факультета Пермского государственного университета, из текста опубликованного на сайте Поэзия. Ру
«твоя  пьянящая любовь», «от счастья неземной любви», «сплетенных чувствами сердец», «и гнал волною нашу кровь» - желающие могут продолжить внушительный до бесконечности ряд штампов и вторичных шаблонов хоть в этом, хоть в других «стихах» этого и некоторых других пользователей.
То есть, уже только по этим критериям текст – стандартный образец графоманского бумагомарания или клавиатуронажимания, это как кому нравится.
Не буду говорить, что в этом тексте нет души, той самой поэтической души, которая заставляет оживать и сопереживать душу читателя. Можно ли сопереживать такому: «Стремлений пик прикосновенья, утратив разум, обрели…» или такому «Любви совсем короткий век. Забыла все,  да было ль это? И черным стал от грусти снег,
Хотя, быть может,  было лето.» Слишком надумано, выспренно и не несет информативности для сопереживания.

«Признаком поэтического графоманства является отсутствие в поэтическом произведении духа поэтического вдохновения. При написании графоманского поэтического произведения душа молчит.

Мысли поэтического графомана не облагороженные, не оплодотворённые чувством душевного переживания, мертвы, примитивны. В них не ощущается полёта…» Это уже литературный критик, кандидат филологических наук. Александр Житенев. Статья «Фырк: Субъективные заметки о современном состоянии поэтической критики» опубликована в журнале «Октябрь» в 2008 году. Можно просмотреть ее и в Сети.

Житенев предлагает вспомнить и другие технические признаки графоманского «творчества»:

«Низость слога, затемнённость смысла, исковерканность слов, заумность неологизмов, несоразмерность строк и разрушение строф, примитивизм выражения чувственных переживаний; стремление к прозаизмам; нелогичный перескок мыслей в пределах одной строфы, разрушающий общую семантику стиха; грубое экспериментирование с рифмой, когда рифма практически соприкасается одним звуком или исчезает вообще; намеренное разрушение размера стиха с целью отвлечь читателя от поэтического графоманства - вот неполный перечень приёмов из арсенала поэтических графоманов.»
В нашем случае, рифмы вообще особая статья. На первый взгляд, они вроде бы есть… Но только на первый взгляд. Истертая в «кровь» - «любовь», идущие где-то рядом, но никак не соприкасающиеся  «обрели-любви-красоты-любви».

В общем, любому профессиональному критику стоит только найти стихи данного «поэта» и рассматривать их как классический случай графоманства.
К сожалению, авторы таких текстов доходят до оскорблений, пытаясь отстоять право на талант, которого не было и не будет.

В качестве чуть ли не единственного оправдательного момента можно было использовать откровения – «это был порыв», «накатило». Увы, не катит…

«Порыв этот - не Господне озарение, вдруг ниспосланное именно в эту голову именно в этот миг. Это сопряжение, столкновение - порой внезапное, но всегда хорошо подготовленное, - чего-то, что порознь так или иначе уже присутствовало в сознании, в опыте, в чувстве. Профессионализм (в описанном выше смысле слова) не предоставляет возможности кроить шедевры по заранее известному математическому расчету - он лишь обеспечивает вдохновению (а это состояние может посещать кого угодно) необходимый уровень приложения сил. И все искусство держится именно на этом эффекте: не озарение против профессионализма, а озарение плюс профессионализм.»

Это уже поэт, литератутный критик, переводчик Дмитрий Кузьмин. Текст называется «Маргиналы и профессионалы».

Никто думаю, не будет спорить, что профессионал в любой сфере, в том числе и литературе, просто обязан знать теорию дела, которым занимается. В поэзии, правда, пытаются сразу вспоминать Маяковского, который утверждал, что «поэт сам себе закон». Или, что-то в этом роде: «Еще раз очень решительно оговариваюсь: я не даю никаких правил для того, чтобы человек стал поэтом, чтобы он писал стихи. Таких правил вообще нет. Поэтом называется человек, который именно и создает эти самые поэтические правила» (В. Маяковский « Как делать стихи»).

Но… По наблюдениям друзей Маяковского: «Особое значение поэт придавал слову, оно, по Маяковскому, самоценно. Поэт тщательно работал над языком, постигал законы стихосложения» Об этом он сам несколько раз повторяет в приведенной выше статье. Знал Владимир Владимирович и что такое ямб, хорей, различные виды рифм и другие тонкости теории стихосложения.

И, несмотря на всю революционность и новизну своей поэзии, четко следовал принципу Аристотеля: «Слог поэта должен быть ясным и не низким. Самый ясный слог тот, который состоит из общеупотребительных слов».

Еще раз, к сожалению, для графоманов, ссылки на порыв, талант, отрицание теории – поэзия, качественная поэзия, ну или, по-крайней мере, небесталанная лирика - не приемлют. Иначе это будет неудобоваримый набор слов, который ближе к школьной стенгазете.

Впрочем, наверное, графоманы нужны. Как считает все тот же Александр Житенев: «Поэтическое графоманство необходимо, так как, являясь поэтической канализацией, служит для сброса в неё всей поэтической негативщины, тем самым очищая истинную поэзию от грязи бессмыслицы, зауми и примитивизма.

Поэты, имеющие хоть толику поэтического таланта, смотрят на поэтическое графоманство, как на нижний предел поэзии, ниже которого нельзя опускаться».

То есть, наших графоманов можно вполне назвать «золотарями от литературы», естественно, в данном случае, не ювелирами, а старателями-ассенизаторами.

Опыт показывает, что бороться с графоманией нельзя. На критику поэты и писатели не реагируют, издаются в основном за свой счет. Публикуются в Интернете. Как подшучивают в «Новой аналитической энциклопедии», единственным общепризнанным методом лечения графомании является лоботомия – иссечение лобных долей головного мозга. Но далеко не все графоманы согласны лечиться. А принудительно - не позволяют законы. Можно просто не читать и не комментировать. Но это ИМХО.

Дмитрий Клименко, Валерий Цыбуленко