Карантин

ГДР. Фюрстенберг. 1983 год

На плацу жарко. Майское солнышко греет Германию. И греет очень хорошо. Хебешка уже пропиталась потом изрядно, а портянки кое-где сбились – вроде бы и наматываешь их с утра, как положено, но… Все равно ведь что-то будет не так – спичка горит слишком быстро...
Только что пробежали пять километров по лесочку вокруг части, а младшему сержанту Гунаеву неймется. Он перебрался на второй год службы, ему доверили «бойцов» в карантине, на курсе молодого бойца.
- Занимаемся строевой. Делай раз, тянем, тянем носок,- он даже повизгнвает от удовольствия. – Рука назад до отказа.
Беслан показывает, как должна согласно Уставу располагаться рука при строевом шаге. Парадном шаге… Только ведь служить нам придется и дальше в автомобильном рембате – кому-то слесарить в цехах, кому-то крутить баранку транспортных «ГАЗ-66» и «ЗИЛ-131».
Сколько там прошло после команды: 30, 40 секунд, минута, две? Или вечность? Пот заливает глаза, пилотка вот-вот упадет, сапог наливается тяжестью все больше и больше.
Сержант небрежно курит и, прищуривая черные, жесткие глаза разглядывает строй будущих бойцов Советской Армии. «Да, когда же абрек долбаный даст следующую команду!» - только эта мысль, уже привычная за эти две недели службы, сидит в мозгах у всех трех десятков вчерашних школьников, рабочих, неудачников-абитурентов и пастухов.
У кого-то из узбеков нога начинает отпускаться ниже, чем это можно по строевому уставу Советской Армии или мнению младшего сержанта Беслана Гунаева:
- Ты чурка. Упал, Упор лежа принять. 25 отжиманий, - пауза. – Команда для всех!
Бетон, еще, наверное, фашистский бетон, жжет руки и покрывает серыми пятнами форму. Перед мордой - подошвы новеньких юфтевых сапог годка. Песок скрипит на зубах. Здравствуй, ГСВГ!