О ЛЕЧЕНИИ В ИНТЕРЕСНОМ ОТДЕЛЕНИИ ГОСПИТАЛЯ...
Случилось так, что Леке, так звали героя моего рассказа, пришлось попасть в госпиталь... Причина, вроде, банальная - пока смотрел на статую Дюка со второго люка, застудил себе седалище. Задницу, ежели попросту. Ладно, там седалище, так на нем еще и фурункул созрел. Ну, вот и разместили его в такое хитрое отделение, что и сказать стыдно - не то неврологическое, не то психиатрическое, так как голову у Леки снесло напрочь от ноющих болей в пятой точке.
А в палате уже лежали бывалые пациенты, испытавшие на своих пятых точках не одну иглу, а в желудках не одну пригоршню таблеток. Вот куда наш Лека и попал.
К этому надо добавить, что Лека, зайдя в палату, это ж надо, НОМЕР 6, брякнул, здороваясь с постояльцами - Здорово, братва, я моряк! Я плавал всюду...
А этого в этом интересном отделении делать было нельзя – оно же интересное…
Вот один из постояльцев, надо заметить, одессит, очнулся от очередного укола и внутри себя обиделся на Леку за его фразу – Я плавал всюду…
А перед операцией, которую флотские эскулапы должны были делать Леке по поводу его хитрой болезни, любой пациент должен сдать кучу всяких анализов… Будь ты из Одессы, Воронежа или Запорожья… Хоть из самой Разумовки!
Тут одессит и отомстил Леке…
Он взял пол-литровую банку, пришпандорил на нее пластырь с надписью «Сперматограмма» и поставил на тумбочку у койки Леки.
Лека чуть по стенке не сполз, увидев банку, когда вернулся из процедурной, где «…кровь, - как он потом написал в своей книге, - за Отчизну проливал…»
- А это чего такое и зачем? – только он и смог сказать.
- А то, как? – говорит ему одессит, - Это ж госпиталь! Заведение серьезное и очень даже ответственное. Как говорят у нас в Одессе – Назвать милицию Армией спасения – это все равно, что язву назвать синяком и быть уверенным, что все заживет само по себе. Понял, болезный? Это – госпиталь, клистир тебе в тохес…
- А как же мне?..
- Ты что маленький? Сам не знаешь? Ты ж орал тут, как гудок в одесском порту, что, мол, моряк… Плавал всюду… Забыл «дуньку кулакову», шлемазл?
- Так, это у меня нервы, - начал, было, Лека, - контузия, так сказать…
- Какая контузия? – рявкнул одессит, - В жопу? Видать, здорово тебя вымбовкой шарахнули, что на жопе еще и прыщик вскочил… Неврастеник с манией шизофреника! Иди в гальюн. И не прикидывайся здесь девственницей на Привозе. Там специальная кабинка есть, а в ней полочка с порнушкой журнальной….
Лека и пошел… А палату сотрясал хохот от Леки-моряка…
- Нету там никакой, ни кабинки, ни полки, ни порнушных журнальчиков, - закричал Лека, вбегая в палату, - Обманул, дурында старая?
- Твою ж ты кефалину тухлую! – проговорил одессит, - Опять сперли журнальчики славные наши матросики. Ужо какой раз тырють…
И добавляет:
- Что делать, Лека, что делать? Придется так, без подмоги.
- Да, не могу я тут, - запричитал Лека.
Он накинул на себя больничный халат, взял в руки банку с надписью «Сперматограмма», и пошел к медсестрам на пост…
А те и не подозревают, зачем это Лека к ним идет. Глядят на него, улыбаются…
Вот Лека подходит к столику, за которым сидят эти неземные существа, наши сестры милосердные, ставит им на стол свою банку и говорит:
- Девушки, отпустите меня из госпиталя на волю анализ в банку собрать. Не могу я здесь в госпитале. Ну, никак не могу, хоть убейте…
Девчонки, когда увидели надпись на банке, чуть сознания не лишились…
С той поры Лека и мучается от своего недуга, от своего нервического спермотоксикоза, о чем и пишет в своих книжонках, к которым обложки пришпандоривает, позаимствовав картинки на порносайтах.
Может кто и читал его воспоминания: "... Нет, вы поезжайте в Севастополь и спросите, что там делал Лека сорок лет назад. Нет, а вот вы поезжайте и спросите... И вам ответят, что Лека служил в то время на флоте матросом и стоял выше всяких там замполитов, он даже был выше чем командир корабля. Его знал и привечал сам контр-адмирал... Во как!"
Вот такое оно интересное отделение в одном из южных госпиталей…
Ага, вот так!..
P.S. Всякие совпадения в этом рассказе — есть ни что иное, как простое совпадение.
