Мой перевал Дятлова. Последняя ночь.

3 января 2021 года, воскресенье. 22:52.

Моя последняя ночь в этой моей глухой и страшной, многострадальной комнате...

Первая ночь была в конце лета 1984 года. И это была страшная ночь. И она описана у меня в ТКТ. В рукописи.

И я сейчас поражаюсь, до какой степени эта моя первая ночь была похожа по массе ощущений на эту нынешню ночь, и до какой степени та первая ночь уже заключала в себе пророчества обо всём, что должно будет произойти в этой комнате в дальнейшем, вплоть до этой последней ночи.

Я тогда совершенно не мог спать в этой комнате, и я не могу в ней спать сейчас.

Я тогда буквально, будучи ещё молодым и здоровым, задыхался в этой комнате. И я смертельно задыхаюсь в ней сейчас.

На меня тогда невыносимо давили и потолок, и стены, и всё окружающее. И на меня так же сейчас давит всё, и давит уже совершенно смертельно.

Тогда было ощущение страшного тупика, в который я попал. И сейчас - это ощущение тупика и финиша. И конца пути..,

Тогда меня спасла Перестройка и моё активное участие в ней, хотя это и закончилось провалом. А теперь что - меня должна спасти, и перестроить, и переделать больница?..

Или - это уже настоящий конец...

...

Я задыхаюсь как никогда раньше. Болит и ноет всё, начиная от сердца. Тело совершенно не может найти для себя ни нужной позы, ни нужного места. Вместе со страшной одышкой усиливается тошнота...

Резкие позывы к мочеиспусканию происходят уже едва ли не каждый час, и это всё более тягостно и мучительно, невыносимо, невыносимо мучительно!..

Приспособил для этого дела мусорные пакеты, но они ненадёжны, рвутся. Сесть для меня на край кровати - это уже дикая нагрузка на сердце и лёгкие. Хорошо, что постель моя ещё почти сухая, кроме внешнего нижнего края, спустившегося на пол...

Ночь, надеюсь, продержусь за письмом на Айфоне. А дальше уже будет неважно...

...

Если бы я не знал, что это последняя ночь, я бы её, возможно, уже и не вынес. Просил бы у Бога смерти. Я знаю, что я её заслужил. Заслужил как честно заработанную награду. И перед Страшным Судом я предстать готов.

Если бы это была не последняя ночь - у меня бы, наверное, не было этого чувства выполненного долга. При всех моих незаконченных делах. А так - я уже знаю, что все долги мои прощены. И я могу умирать с чистой совестью, сжигая в последних муках свои последние «куски кармы»...

...

Письмо отвлекает от невыносимых мук. Каким-то чудом, но отвлекает. Я иногда отключаюсь, засыпаю, отрубаюсь, роняю в постель свой гаджет. Порчу текст. Потом исправляю повреждённое...

Быть может, это действительно мой последний текст. И как бы это было хорошо! Уйти в мир иной с последними словами этого текста...

И когда уже даже и неважно, опубликован он будет у тебя или нет...

Просто наступает Пробуждение...

...

Люди не готовы к смерти. Не готовы всерьёз даже думать о ней. Значит не готовы и к настоящей жизни...

Даже если я останусь жив, всё уже будет иначе. И сама эта моя комната уже будет совершенно иной, если я снова смогу очутиться  в ней. Племянник уже предлагает, пока я буду в больнице, полное переобустройство моей библиотеки, которая давно рушится. А это означает, что комната моя будет совершенно иной...

Да и кровать моя уже практически почти развалилась...

...

Даже если это не смерть - то это уже, всё равно, будет совершенно другая эпоха. И очень не хотелось бы в ней опять воспроизведения всей этой столь привычной и неотвязной окружающей лжи.

Ложь эта стала столь чувствоваться именно потому, что эта ночь последняя...

И как эта последняя ночь уже была заключена вся в первой! Не перестаю этому удивляться...

И тот 14-летний мальчишка, которого я вспоминал вчера в предыдущем тексте, как не случайно он продолжает возникать в моей памяти! В этом мальчишке уже был залог, что вся моя жизнь будет прожита не напрасно. И так оно и оказывается. Не смотря на всё, всё недоделанное мною...

...

Дотянуть бы до утра...

Ещё почти вся ночь впереди...

И мои лёгкие уже едва справляются со своей работой. Если пневмония перейдёт в отёк лёгких - мне конец...

Но мой организм ещё хочет жить. Сколько бы я ни философствовал о смерти - мой организм хочет дышать, и - жить, жить, жить!..

И я знаю, что потенциал Жизни в моём организме есть. И я буду продолжать из последних сил ползти в своих нечистотах к какому-то источнику Света - как Маресьев продолжал ползти в своём снегу к «своим», к «нашим», к народу герою и спасителю. Который его и спас, и поставил на ноги его, безногого...

Вспоминал ли тот 14-летний мальчишка про Маресьева, когда утопал в своём снегу?..

Не помню. Но подвиг Маресьева сидел во мне, безусловно, крепче крепкого, навсегда. Это абсолютно точно. «Повесть о настоящем человеке»  с Кадочниковым - это был фильм навсегда, и как сущностная Программа Жизни...

Летать - как дышать!..

...

Тошнота почти до рвоты. Вместе с одышкой. Это надо выдержать...

И позывы не только на пис, но и на как. По-большому, очень надеюсь, уже сделаю там. Уж как предложат. Здесь моя последняя попытка дойти до унитаза и обратно закончилась тем, что я до сих пор не могу от этого придти в себя. Сердце уже не восстанавливается...

...

После очередного отписа в мусорный пакет , и с большими салфетками, возвращаешься медленно, в несколько этапов, с передышками, в почти сбитую на пол постель, и думаешь, что уже совершенно ни на что не способен, в том числе и на любую работу с телефоном...

Но отсоединяешь от провода зарядки свой гаджет, берёшь его в руки, и как-то заваливаешься с ним осторожно на бок, кладёшь его на высокую складку сбитого почти в ком одеяла, открываешь программу «Заметки», и продолжаешь работу с начатым текстом...

Хотя всё едва выносимо болит...

Моя грудная клетка отекла, опухла со всех сторон, все рёбра под толстенным слоем больной телесной мякоти. И я представляю, сколько там сейчас разной жидкости у меня в лёгких. Жидкость эта буквально булькает у меня внутри, я это слышу и чувствую...

Эта жидкость не даёт мне дышать!..

И я помню, что Христос на Кресте умер от асфиксии...

И истекла из пробитых копьём лёгких кровь и вода...

...

Отключаюсь...

А надо дотянуть до утра...

Перечитал написанное, часто отрубаясь в нечто почти кошмарное. Да пожалуй, что и не почти...

И соблазн остаётся: попросить у Бога смерти...

Я действительно невыносимо устал. И не хочу продолжать это суетное враньё...

Как устаёт задница! В этих складках душной, сбитой простыни... Когда не можешь не сидеть!..

И как болит, не переставая, сердце!..

...

Как мучительно тянется время!..

Жду, ко всему, как мне там дадут покакать. Но я прекрасно помню, как мать лежала в больнице после своего инсульта вся в дерьме, и я сам менял ей там памперсы. И за все надо было платить уборщицам...

Помню, как мой дед Нестор со слезами вспоминал не раз, когда я, мальчишка, приезжал к нему на Фонтанку, как он после своего инсульта несколько дней лежал по шею в дерьме, и никто к нему не подходил...

Для меня до сих пор большая загадка, что тогда произошло в нашей семье, и почему дед, уже глубокий старик и инвалид, покинул нашу квартиру на Халтурина...

...

Господи, скорей бы!..

Я уже попрощался со всеми своими книгами, и со всеми своими вещами...

И с самой своей комнатой...

Всё было так, как было угодно Божьему Промыслу...

И на всё Воля Божия во веки веков...

...

Тут заходила речь о моём крещении.

Я не собираюсь отрекаться от своего Креста. Весь мир находится в состоянии Крещения. И все мы - вместе с ним. И я снесу свой Крест до конца. Чего бы мне это ни стоило...

И тот 14-летний мальчишка - он ведь уже тоже нёс тогда этот Крест. Уже тогда...

Хотя в рюкзаке был портрет Ленина из газеты...

И когда я топил все свои документы, начиная с паспорта, в канале Грибоедова у ног Распятого Христа Спаса-на-Крови - я топил самого себя прежнего. И прежний Владимир Веретенников там утонул - а появился «Савва-проповедник», который уже тогда стал легендарной фигурой всего тогдашнего обширного ленинградского «духовного подполья»...

И я и в этот час благодарю Бога - и за своё Крещение, и за всю свою Судьбу...

...

Ещё раз. О моих текстах. Моё «Завещание» есть на моей стене ВК. Оно не полное. Быть может, ещё успею к нему что-то добавить, что-то уточнить. Но основное там есть. Перепечатывать это я уже не в состоянии.

И ещё раз: я очень надеюсь, что они не пропадут...

...

И я готов повторить её древнейшую формулу:

Всё есть Одно, и кроме Единого нет ничего.

Всё заключено в тайне Сингулярности, о которой возвещали все пророки...

И о которой возвещают все вещи, и вся Вселенная...

И само Солнце!..

Аллах Акбар!

4.1.2021 6:50