Сегодня утром меня разбудил внук. Обычно я просыпаюсь рано, но вчера, с вечера, долго не мог уснуть: ворочался, думал, снова ворочался... Уснул, видимо, под утро, и тут внук, внучек...
- Деда! Расколи мне орех!
Я не слышал, как он ко мне подбежал, потому, что, видимо, крепко спал, то-ли потому, что он был босой, без обуви: как вскочил с кровати, так и прибежал ко мне в комнату. Маленькое Чудо, - ему два с половиной годика, - стояло у моей кровати и держало в руке орех, обыкновенный грецкий орех. ...Святая простота... смотрела на меня мамиными глазами, глазами своей и моей мамы и просила меня: - Деда, расколи мне орех...
Я, - окончательно проснувшись, - улыбнулся ему в ответ, вылез из под одеяла и тоже, не одевая тапки, как обычно, босиком пошел в кладовку, за инструментом. Ковырнув, маленькой отверткой орех, «в попу» и потом ещё, легонько, подковырнув одно и другое ядрышко подал их внуку. Он их взял и тут-же, сразу сунул себе в рот, потом, резко повернулся и быстро, быстро побежал к себе, громко шлёпая босыми ногами об пол.
- Спасибо, деда!, донеслось из коридора...
- Пожалуйста... Прошептал я...
Я очень извиняюсь, но милое повествование о тёплых родственных отношениях несколько теряет, в силу того, что использованные достаточно неоднозначные образы в контексте, заставляют воспринимать заголовок, как эвфемизм. Разум читателя всячески сопротивляется этому, но созданный (случайно должно быть) когнитивный диссонанс оставляет известный осадок от прочтения.
Хотелось бы пожелать автору проинспектировать текст с позиций присутствующей в нынешнем обществе пранойи, касательно всех и всяких двусмысленностей и даже того, что может таковыми казаться.
Хотелось бы пожелать автору проинспектировать текст с позиций присутствующей в нынешнем обществе пранойи, касательно всех и всяких двусмысленностей и даже того, что может таковыми казаться.