Гасконец и три мародёра

 
Старый уже сетевой юмор говорит что человек взрослеет, когда в романе Дюма начинает сочувствовать Ришелье, вынужденному спасать Францию "от четырех алкоголиков, трех шлюх, и коронованного идиота"(с).
Но если присмотреться и к роману и к реальной истории - все выглядит намного печальнее.
Оттого привожу тут эту статью -эссе

Четыре мушкетёра, или Почему опасно перечитывать романы Дюма

При чтении документов о трагических событиях Великой Французской революции (и не только французской), часто возникает вопрос: почему люди – и те, что ещё недавно относительно мирно жили по соседству, и совершенно незнакомые, вдруг так охотно и безжалостно стали уничтожать друг друга только на основании принадлежности к определенному классу или слою общества? Не делая особых различий между мужчинами и женщинами, пожилыми и молодыми, умными и глупыми, жестокими и не очень... Ответить на этот вопрос пытались многие исследователи, историки, философы. Но, иногда ответ можно отыскать и в совершенно неожиданных источниках, казалось бы, не имеющих к данной проблеме никакого отношения.
Совсем недавно я, готовясь совершить некое путешествие, решил загрузить в смартфон аудиокнигу для прослушивания в дороге. Что-нибудь лёгкое, не слишком серьезное, чтобы не забивать в отпуске неуместными проблемами голову. Выбор пал на классический и всем известный роман А.Дюма "Три мушкетёра", который был прочитан мной ещё в подростковом возрасте, и оригинальный текст уже основательно подзабылся. В памяти осталась основная сюжетная линия, подкорректированная просмотром различных киноверсий романа – от очень серьезных до пародийных.
Результат нового прочтения оказался весьма неожиданным: я обратил внимание на эпизоды, которые раньше просто пробегал взглядом. И эти эпизоды порой меня просто шокировали. Если суммировать впечатление, произведенное на меня повторным чтением романа, придется сказать, что его герои на этот раз показались мне не такими уж и положительными. А поведение их, в ряде случаев, мягко говоря, не слишком красивым.
Вот, например, благородный гасконский дворянин д’Артаньян нанимает в Париже слугу по имени Планше и не платит ему оговоренного жалованья. В ответ на вполне законные просьбы Планше выплатить долг по зарплате, или, в крайнем случае, отпустить его на другую службу, д’Артаньян жестоко избивает его. Данный поступок вызывает полное одобрение у его друзей-мушкетёров, которые приходят в восторг от "дипломатических талантов" гасконца.
Ещё более благородный Атос требует от своего слуги Гримо полного молчания и сам не разговаривает с ним: желания своего господина тот должен угадывать по взгляду или жестам. Если Гримо не понимает хозяина и ошибается, Атос спокойно и без всяких эмоций избивает его. В результате, как пишет Дюма (вернее будет сказать, его очередной "литературный негр"), бедняга Гримо почти разучился говорить. Не надо думать, что А.Дюма написал остросоциальный роман, обличающий жестокие нравы того времени: ничуть не бывало – все это сообщается между делом и как само собой разумеющееся.
Но вернёмся к тексту. Вот типичный "маленький человек", забитый и несчастный галантерейщик Бонасье просит у своего благородного жильца д'Артаньяна (который задолжал ему приличную сумму за квартиру и отдавать ее не собирается) защиты и помощи в поисках пропавшей жены. Д’Артаньян охотно обещает и то, и другое, начинает в счёт этой помощи пользоваться у своего квартиродателя неограниченным кредитом, требуя лучшего вина и закуски не только для себя, но и для своих гостей. Но помощи никакой не оказывает, более того, позволяет полицейским арестовать его у себя на глазах, что вызывает непонимание и неудовольствие даже у его приятелей-мушкетеров. А защитить галантерейщика очень легко: у д'Артаньяна и его друзей есть и шпаги, и пистолеты, а полицейские безоружны. Когда представители закона попытаются арестовать хорошенькую жену галантерейщика, которая, не дождавшись помощи, сама сбежала из-под стражи, д’Артаньян прогонит их один, просто обнажив шпагу. И вот только теперь гасконец все же великодушно намеревается оказать реальную помощь г-ну Бонасье – планирует заменить его в супружеской постели.
Интересно также поведение мушкетёров в гостиницах во время знаменитой поездки в Англию за подвесками королевы. Портос, из-за сущего пустяка ввязался в дуэль, был ранен и остался в гостинице. Хозяин организует для него лечение у местного врача и уход. В качестве благодарности Портос угрожает ему физической расправой, и вообще, требует не беспокоить по таким пустякам, как оплата счетов. Вообще-то, деньги у него были – д’Артаньян выдал ему четверть суммы, украденной г-жой Бонасье у собственного мужа, но Портос их проиграл. И теперь, вместо того, чтобы попытаться как-то договориться с хозяином, терроризирует бедолагу, который не смеет ни выгнать его, ни кому-то пожаловаться. Думаю, любой наш "браток" из 90-х признал бы, что благородный Портос – просто беспредельщик и отморозок и "быкует не по понятиям".
С благородным Атосом ещё интереснее: его обвиняют в попытке расплатиться фальшивыми монетами, причем речь явно не идёт о какой-то тюрьме или каторге, все благополучно решится в течение часа-двух. Но Атос психует, ввязывается в схватку и, отступив, баррикадируется в хозяйском погребе. Укрытие не слишком надёжное: был бы реальный приказ кардинала об аресте, вытащили бы Атоса оттуда за 5 минут. Но, подобно пресловутому "неуловимому Джо", никому Атос не нужен. Обнаружив в погребе изрядные запасы вина, Атос забывает обо всем на свете и начинает заниматься тем, что у него в этом романе получается лучше всего: уходит в запой. Хозяина в "приватизированный" им погреб, он, разумеется, не пускает.
А когда появляется д'Артаньян, бывший граф действует по принципу "что не съел, то понадкусаю": портит оставшиеся продукты и разливает недопитое вино. Но это, разумеется, всего лишь невинная шалость – данный мушкетер способен на большее. В припадке пьяной откровенности, Атос рассказывает о том, что он, оказывается, аристократ не из последних: граф, «знатный, как Дандоло или Монморанси», «был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных». И о шестнадцатилетней девушке, «прелестной, как сама любовь», на которой он когда-то женился.
И, обнаружив на плече жены клеймо в виде лилии, «совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве» (ничего особенного: «всего лишь убийство», – говорит Атос потрясенному этим рассказом д`Артаньяну). Давайте остановимся на минуту и попытаемся сообразить, что же такого могла натворить несовершеннолетняя девочка, что ее заклеймили, как преступницу? Атос скороговоркой отвечает: «была воровкой». Но позже выясняется, что воровкой его жена не была: влюбленный в молодую монахиню священник украл церковные сосуды, чтобы уехать с ней «в другую часть Франции, где они могли бы жить спокойно, ибо никто бы их там не знал». При попытке бегства они были арестованы. Священника заклеймили и осудили на 10 лет. Палач из Лилля оказался братом этого священника, он решил, что малолетняя неопытная девочка (лет 14, наверное, тогда ей было) виновата в том, что её соблазнил взрослый педофил. Что-?то очень знакомое, на языке вертится, а, вспомнил!
Он выследил её и самовольно заклеймил. А, между тем, ставшая графиней бывшая монахиня (по утверждению самого Атоса) была умна, образованна, хорошо воспитана и прекрасно справлялась с ролью "первой дамы" графства. Возможно, девочка – сирота из "хорошей семьи", насильно отправленная в монастырь опекуном, присвоившим ее имущество. Но Атосу лень разбираться: повесил ее – и нет проблемы. Так поступает он с женщиной, на тот момент равной ему по статусу. Не трудно представить, как обращался граф с "простонародьем", имевшим несчастье проживать на подвластной ему территории. В общем, был благородный Атос типичным "диким помещиком". Стоит ли удивляться, что потомки крестьян, дворянских слуг, трактирщиков и прочих галантерейщиков, когда пришло время революции, стали дружно уничтожать потомков Атоса, Портоса, Арамиса и д'Артаньяна? Просто потому, что те были дворянами. Слишком долго, из поколения в поколение, копилась ненависть и слишком концентрированной она была, чтобы разбираться, кто из бывших хозяев прав, а кто – виноват. То же самое было и в России.
Итак, к людям из народа герои романа относятся почти как к животным. И никого из окружающих это не удивляет: они ведут себя точно так же, как их сослуживцы, друзья, родственники. Но, может быть, среди людей, равных себе, эти четверо были воплощением и эталоном рыцарства, носителями высоких нравственных идеалов и обладали выдающимися моральными качествами? Увы, здесь тоже не все гладко. Портос на фоне остальных выглядит почти хорошо: всего лишь недалёкий солдафон, на таких, в общем-то, любая армия держится. Ещё он альфонс, находящийся на содержании у 50-летней мещанки (по тем временам просто старуха). Но это русские гусары, если верить анекдоту, «с женщин денег не берут» – французские королевские мушкетеры берут и с огромным удовольствием. И никто не называет Портоса не слишком лестными словами типа une catin или putaine, единственное, чего он стесняется – того, что его содержательница не дворянка.
С Атосом – все гораздо серьезнее: бывший большой барин-самодур, мизантроп, алкоголик и дегенерат с очень странными понятиями о чести и уникальными моральными принципами. Не считает зазорным проиграть в кости имущество своего друга (д'Артаньяна). А в экспедицию за подвесками отправляется, находясь под следствием: из тюрьмы его совсем недавно выпустили под честное слово капитана де Тревилля, который поклялся, что до выяснения всех обстоятельств Атос не покинет Париж. Но что такое для сиятельного графа честь своего командира и что такое элементарное чувство благодарности? Большую часть времени он либо пьян, либо находится в состоянии апатии и безразличия, "светлые" промежутки, во время которых он удивляет всех изысканными манерами и здравыми суждениями – редки и непродолжительны: «В дурные часы Атоса – а эти часы случались нередко – все светлое, что было в нем, потухало, и его блестящие черты скрывались, словно окутанные глубоким мраком… Опустив голову, с трудом выговаривая отдельные фразы, Атос долгими часами смотрел угасшим взором то на бутылку и стакан, то на Гримо, который привык повиноваться каждому его знаку и, читая в безжизненном взгляде своего господина малейшие его желания, немедленно исполнял их. Если сборище четырех друзей происходило в одну из таких минут, то два-три слова, произнесенные с величайшим усилием, – такова была доля Атоса в общей беседе. Зато он один пил за четверых, и это никак не отражалось на нем», – пишет Дюма.
В то время, как отправленная им на смерть юная жена во второй раз за свою короткую жизнь буквально "восстает из пепла", оказавшись в роли доверенного лица и ближайшей сотрудницы самого великого политика и государственного деятеля Франции, граф де Ла Фер