Час пик. Троллейбус, казалось, дышал, кашлял и пыхтел от количества пассажиров. Воздух внутри — смесь перегара, духов и ностальгии по личному пространству. На сиденье у окна, покачиваясь в ритме машины, полуспал молодой человек с красными глазами и приторно-счастливой улыбкой — явно встретился с бутылкой чуть раньше, чем с общественным транспортом.
Рядом, вцепившись в поручень, стояла девушка. Маленькая, аккуратная, с тяжёлой сумкой, которую она с трудом удерживала в руках. Лицо усталое, но воспитанное — терпит, не жалуется.
Толпа начала бурлить:
- Парень, уступи место девушке! — бросил кто-то из-за спины.
Юноша лениво открыл глаза, повёл ими по стоящим фигурам, остановился на девушке. Его губы сложились в гадкую ухмылку, и он, хлопая себя по бедру, произнёс с довольной интонацией:
- Место занято, но можете на коленки присесть, красавица.
Девушка вспыхнула, как мак на солнце, и в панике затрясла головой. Сзади кто-то тихо выругался. Парень гоготал. Ситуация стала неприятной — напряжённой, но без искры. Пока не заговорил Он.
Из глубины троллейбуса пробрался мужчина — громадный, широкоплечий, да и талия в объёме была не очень-то маленькая, с выражением лица, в котором читалась решимость бульдозера и доброта русской печки. Он с лёгкостью протиснулся сквозь пассажиров и остановился рядом с девушкой.
- Девушка, вы не будете садиться?
Она смущённо качнула головой.
- Тогда я сяду.
И он сел. Не на свободное место — его не было. Он сел на ноги парня. Тот взвизгнул и вдруг стал трезвее воздуха в Сибири. Толпа взорвалась аплодисментами, кто-то свистел, кто-то смеялся. Даже кондуктор одобрительно кивнул.
А троллейбус ехал дальше. Немного легче…
Мораль: хамство тонет там, где люди держатся вместе.
