"Способность смеяться по-своему..."

ПЕСНЯ ПРО ОДЕССУ-МАМУ

В тумане тают белые огни…
Сегодня мы уходим в море прямо.
Поговорим за берега твои, - ой-вэй! –
Родимая моя Одесса-мама.

Мне здесь родиться было суждено
И каждый день любить тебя впервые…
Ах, больше мне не пить твоё вино, - ой-вэй! –
И клёшем не утюжить мостовые.

В Москве же все горланят и гремят,
Луна озарена огнём рекламы.
Ну, кто ж теперь заменит мне тебя, - ой-вэй! –
Родимая моя Одесса-мама?

Мы все хватаем звёздочек с небес.
Наш город гениальностью известен:
Утёсов Лёня – парень фун Одесс, - ой-вэй! –
И Вера Инбер – бабель из Одессы.

Сам Агасфер – старик-космополит –
Лечил в Одессе стрёпанные нервы.
В своих трудах он прямо говорит, - ой-вэй! –
«Одесса – это мама номер первый!»

Был Одиссей, бесспорно, одессит,
За это вам не может быть сомненья!
А Сашка Пушкин тем и знаменит, - ой-вэй! –
Что здесь он вспомнил чудного мгновенья.

Ты - мне один-единственный маяк.
Мне жить теперь, так грустно и отвратно…
Ой, хоб рахмонес, мамочка моя, - ой-вэй! –
Ой, мамочка, роди меня обратно!

Написал эту песню в 1938 году Евгений Данилович Агранович (1918-2010), в соавторстве со своим другом Борисом Смоленским.
Вот отрывок из книги Е.Д. Аграновича «Избранное» (Москва, Вагант, 2001):
«Борька был на 2 года моложе меня, ещё школьником – а я первокурсник, - но дружба была высшей пробы. Как поэту ему не дали раскрыться полностью, так рано убили на Карельском фронте. Сохранилась тонкая тетрадочка стихов, порой блестящих, - демонстрация талантливости, обещание будущего взлёта…
Однажды зашёл к нему, пишет что-то. Он бредил бурями и парусами, мечтал о кораблях и океанах. У него был готов куплет, как бы от имени моряка, покидающего любимый порт. Но дальше автор не знал, куда плыть. Предложил мне продолжать, сославшись на занятость – надо было бриться. И что там росло? Ну, я переложил руля, круто свернул с морской романтики на Дразнилку, гаерскую шутку…»
Так появилась знаменитая «Одесса-мама», которая моментально стала известной, популярной и обросла легендами. Агранович и Смоленский на официальной регистрации своего творения не настаивали.
Евгений Данилович Агранович так говорил в одном интервью (уже в нашем 21 веке):
«Я не предлагал её даже в газету. Хотя прямой контры в ней не было никакой. Но способность смеяться по-своему уже являлась контрой…»