М
Ма
Два ма …
Счастье…
С частью...
Сталью от остального (с)
У меня с её сердцем старая порочная связь.
Порок сердца - это когда его много, как тополиного пуха или снега. Но еще больше ног с сердечной недостаточностью.
Ей запрещали меня не только врачи, а она ждала, как до сих пор, с больничного балкона, ищет меня в толпе , конечно, не глазами…
Инфаркт на ногах, перешла рубеж, тихо и дома, как обед, как разговор по телефону – да всё нормально, немного слабость…
Родная, милая, бабочка на ветру, слово на волне, родинка моя. Ты прости, мне всегда некогда, и даже когда прибегаю, я все равно не здесь…
Но ты рада мне любой, с непонятными тебе словами и фразами не отсюда, которыми я, убегая с неба, пробую рассказать как там дела.
С дежурным картофельным пюре, как ты любишь, потому что ты чувствуешь то, что не можешь сказать, а я понимаю, по краю белка влажного взгляда из веточек сосудов. Опять не спала, дежурила у ослепшей от инсульта соседки …
Запах хлорки, улыбка медсестры, сосульки капельниц, суточный мониторинг и клей-прилипала, не поддающийся даже ногтям.
Я приклеилась…
Наживо…
Навсегда…
К тебе…
Это счастье?
И даже разговаривая с ней, думаю о тебе…
Ты рядом за тысячи лет и километров, как Эйнштейн со своей скрипкой, кузнечик физики амфибрахиев…
Вены плохие, тучи синяков болят. Но глаза – светлые, как небо под радугой…
Дыши, родная, там уже все есть, есть для тебя и для прошлого.
Ты с нами, но у окна одиночества провела не время и не жизнь, а встретила этот инфаркт на ногах, как зарубку на сердце…
Прости, поймешь, я знаю…
Лекарство в больнице не в капсулах и уколах, оно начинается с простых слов -
Доброе утро, как мы спали…
Чужих, подменивших на рабочем месте тех, кому вечно некогда.
Недавно попалось на глаза. Жить с другим человеком – это работа. Только без отпусков и стажа.
А вечером, когда они приходят, те, с кем - работа – вот тогда и начинается главный терапевтический сеанс, смысл и причина всех больниц на земле…
Больные понимают или пробуют понять.
Что ошибались , их помнят и любят, не за рубчик на сердце, нет, и не за отзывчивость рук, не за жизнь в третье колено…
За случайное дежурство у такого же больного. Порывистое как лето и вода, рисунки на снегу и полёт птицы, без причин, а изнутри, по созвучию мира на руках беспричинной доброты, не за рай, а за них, тех, кому плохо…
Я смотрю на нее и медленно читаю в солнечном сплетении слова на санскрите…
Она улыбается – именно потому, что я всё время думаю о Тебе…Ей тепло из того порока, что я не одинока, и мне поменяли окно на дверь, которая опять ведёт к ней…
Ма…Ма.. Два ма …
Дихотомия.
Кода имени.
Одиночество отчества…
Встреча ..вечность…влечение…лечение..легче…Карта боли с латынью cito!
Ма…я ужасная дочь. Но, кажется, тоже сумасшедшая мама…И счастливая…Женщина…
Ты знаешь, как они тогда записали меня в больничной карте – старая первородка…Тебя тоже?
Все больницы лечат от одного, от одиночества, и даже те, с белыми конвертами в кружевах…
В её глазах твой зрачок, то, что держит меня на ногах, у двери, на этой Земле, где попытка дороже результата, а слово - дела…
Наша боль не для нас, для других, чтобы порочные связи вели под руку наверх по лестнице, когда трудно дышать, от чужой недостаточности…
Я знаю, что ты никогда не зашиваешь дырявые карманы как карму, и все время теряешь какие-то мелочи. Иногда дорогие.
Мои слова лейкопластырь на память. По цвету души – чтобы не завидовали, индиговый. Теперь ты все будешь терять в мои руки.
Мама это не человек.
Это дорога, сначала к Тебе, потом с тобой. Божественный порок.
Когда она носила меня, все время просила, чтобы рядом курили и дышала как воздухом после дождя.Готовила дорожку.Беременность - это скрытое сумасшествие.
Когда это напишется, кто из нас заплачет? Ты или я, читатель или дочь, сын или время.
Нет.
Плачет она.
Мама.
Радуется, у нас с тобой все таки есть дети дороги.
Хотя всё было против, даже время.
И это счастье… |
