Уже голодище
берет в костяные путы.
Уже
и на сытых
наступают посты.
Уже
под вывесками
"Milch und Butter"[1]
выхващиваются хвосты.
Уже
на Kurffirstendamm'е
ночью
перешептываются выжиги:
"Слыхали?!
Засада у Рабиновича...
Отобрали
"шведки" и "рыжики".
Уже
воскресли
бывшие бурши.
Показывают
буржуйный норов.
Уже
разговаривают
языком пушек
Носке и Людендорф.
Уже
заборы
стали ломаться,
Рвет
бумажки
ветра дых.
Сжимая кулак,
у коммунистических прокламаций
толпы
голодных и худых.
Уже
валюта
стала Луна-парком -
не догонишь
и четырежды скор -
так
летит,
летит
германская марка
с долларных
американских гор.
Уже
чехардят
Штреземаны и Куны.
И сытый,
и тот, кто голодом глодан,
знают -
это
пришли кануны
нашего
семнадцатого года.
|
