Ну, сколько можно громко говорить?
Ну, сколько можно заставлять всех слушать?
Ну, сколько можно рассужденьем бить
И заставлять внимать чужие уши?
Ну, сколько можно наслаждать себя
Столь громогласным бесполезным словом?
Ну, сколько можно знать свое лишь «Я»
И сотрясать других и вновь, и снова?
О, неуемный, беспокойный ум,
О, слабое, увы, дитя природы,
Предпочитающее размышленью – шум,
Всем надоевшее словесностью до рвоты.
А знаешь ли, есть аскетизм ума,
Не позволяющий в стремленье к совершенству,
Повысить голос – речь тиха, стройна,
Достойна, уважительна, блаженство…
Срывание на крик – греховный путь,
Здесь торжествует в Боге не смиренье.
Самоуверенность, гордыня – крика Суть
И неминуемо страданье и паденье.
Любой, кто громко говорит, слепец,
Не видит Истины Высокой и прекрасной:
Не многословие иль тишина в ответ –
К Божественному качеству причастны.
Негромкий голос – чище и теплей,
Негромкий голос – мягче и надежней,
Негромкий голос – реже веселей,-
Доходчивей и строже, чаще точный.
Не устремляйся насладить себя
Ни силой голоса, ни громкостью, ни звуком –
Сей путь животный, путь из бытия,
Что ниже человеческого духа.
Ты здесь не выиграешь, не приобретешь,
Не прослывешь ни умным и не сильным,
Но беспокойство в мир земной внесешь
И перед гневом будешь сам бессильным.
Ты на себе познаешь этот путь –
Сильноголосый - за стеной тебя достанет…-
Бог возвратит. Познаешь крика суть,
Клин клином вышибит – и только так исправит.
Иначе к Богу не прийти тебе –
Для громогласных все закрыты двери,
Но Бог не даст идти в своей Судьбе
Без тишины, смирения и веры.
Нельзя других собою возбуждать,
Нельзя других без устали тревожить,
Нельзя, душа, безмерно диктовать,
Нельзя, душа, безмерно лезть из кожи…
Все – грех, невежество и низшая ступень,
Непозволительно быть глашатаем миру,
Когда, душа, умнее даже пень…
Тогда Сам Бог твою изменит лиру…
Пришлет беду иль напасть у дверей,
Закроет рот болезнью и слезами,
И так, душа, страданием проймет,
Что ты не сможешь отвечать устами…
Зачем тебе великая печаль?
Зачем тебе великие невзгоды?
Остепенись. Ужель других не жаль?
Иначе, замолчишь, душа, на годы…
|