Чуть подсохла скамья, сбросив снега тяжёлую груду.
Выделяется красным у вербы на солнце побег.
С этой женщиной я о космическом думать не буду —
Будем щуриться с ней на сверкающий мартовский снег.
Огорчается чем-то, и в грусти проходят минутки.
В светлый мартовский день просто так хмурить брови грешно!
Будут спрятаны слёзы за смех над банальнейшей шуткой,
Чтоб меня успокоить, а не потому, что смешно.
На берёзе от солнца полоска коры цвета «стронций»,
Этих тонких оттенков, увы, не хватает зимой.
Ей слова не нужны. ей бы нежиться в тембрах эмоций,
Что гораздо важнее всех истин, поведанных мной.
Мало смысла в словах, как и в прочих нечаянных звуках.
Между фразами паузы кроены острым резцом.
Ей бы просто идти, ухватившись за левую руку,
прижимаясь к плечу покрасневшим от мыслей лицом.
Ни к чему лишний шум, и слова — как тяжёлые гири.
Успокойся, душа, не грусти, не тревожся, не ной!
Мне её защищать от чего бы то ни было в мире.
Мне её укрывать за своей неширокой спиной.
Облака потянулись над нами медлительным стадом.
Тихий звон ручейка — словно жизни проснувшейся гимн.
Пара душ, для которых словесного сора не надо.
Помолчим о заветном, своём, неизвестном другим.
|
