Во мне морского - лишь моя тельняшка...
Но в памяти, заснеженные горы,
увалы, люди, море и Ивашка...
Её неповторимые просторы.
О, море, ты обитель вдохновенья,
форте в шторма, пиано в легкий бриз,
летят слова в моё стихотворенье
и ветра бессловесный вокализ.
О море не могу писать спокойно.
Приятен мне прибоя говорок,
любил я море буйным и покорным,
и рисовал... (мольбертом был песок)!
Когда волна свой гребень поднимала,
готовясь свою силу показать,
в песочных ямах ждали мы финала...
хотелось свою смелость испытать.
И волны часто нас не доставали,
но редкий, самый грозный вал,
обрушивая силу, с головою,
в геройских ямах мощно накрывал.
Мы страхами себя не загружали.
Для нас прибой был другом и игрой,
а пыл наш детский, волны остужали,
отчаянной мы были детворой!
Десятки лет в небытие умчались.
Виски седые, внуки уж растут.
Но волны в моей памяти остались
и снятся мне, и плачут, и ревут.
Так тихо на душе и так спокойно
когда на море ночью полный штиль...
сидишь и слушаешь, невидимые волны
тебе ночной играют водевиль!
Как таинство туманного рассвета,
среди шальных, седых водоворотов,
взлетали брызги бисерного цвета,
фонтанов одиноких кашалотов.
На море, сознаешь и понимаешь
всю силу океанскую сполна.
Стихи о ней невольно ты слагаешь,
и в памяти она закреплена.
Не раз на Командорах быть случалось,
в Никольском заходил в скалистый порт.
И почему-то мне всегда казалось,
что Витус Беринг здесь ещё живёт.
Угрюмый край. Всё морось, да туманы,
но как красив!! Ты лишь взгляни едва...
Край котиков, песцов и край каланов.
Вокруг лишь даль, величье, синева!
Я просто жил и жизнью восхищался,
зимою льдами был заворожен,
а летом засыпал и просыпался
под шумный рокот этих сильных волн.
Скучаю по увалам Беренгии
и плачется душе, навзрыд порой.
Как дорог мне дымок периферийный -
такой манящий, милый и родной!
|
