Икона, перед ней стоит кувшин ромашек,
меж ними васильки – особо хороши,
полуденный покой и мотылек не машет
крылами в полусне, но главный здесь кувшин.
Конечно, умилюсь ромашками в кувшине,
поспешно пробегут по лепесткам глаза,
но Бунина прочтя – «о Боге и о Сыне»–
вдохну их аромат, и заблестит слеза…
Повесите ее, отдав большие деньги –
(для пыли ипподром – на краске ей уют),
Малевича квадрат возникнет в её тени,
а Слово – это Бог, Душа – его приют.
И если в Слове – дар, и если ты допущен
в святилище Души, не весь, хотя б на треть –
ты время обретешь, где Бунин или Пушкин –
на «Черной», иль в чека ты можешь умереть.
Последняя моя нечаянная радость –
войти в туман души из образов и слов,
и в вечности, где те, всегда сияют Раем,
исчезнуть, как во сне, и не прийти из снов.
|
