На тряпичном экране война бушевала,
В окопах лощёных солдаты стояли,
На радостных лицах, в предсмертных улыбках,
Нет места волненью, шинели в нашивках.
Ура, закричал вдруг холенный сержантик,
И хором солдаты его поддержали,
Рванули с окопа, вскинув винтовки,
Немцы их ждали на изготовке.
Дед вдруг зароптал, похлопал мне руку,
И быстрой походкой вышел наружу.
Я фильм досмотрел, и вышел из клуба,
Дед мой сидел на скамейке у сруба.
Что дед случилось, спросил я тихонько,
К нему я подсел прижавшись легонько.
И дед посмотрел на меня грустным взглядом,
Фильм этот пропитан фальшивым дурманом.
Сказал мне мой предок и слеза покатилась,
По грубой щеке, к губам устремилась,
Я был там и знаю, как это все было,
Такое вам даже во сне и не снилось.
Кровь, месиво, страх был на лицах у нас,
Ужас пылал у мальчишек в глазах.
Как же на смерть, с улыбкой идти,
Ты внучек сейчас на меня посмотри.
Уж время прошло, а мне страшно поныне,
Как вспомню об этом, так кровь моя стынет.
От стонов солдат, от криков, от смерти чужой,
А в фильме служивый довольный, чудной.
Прости мня внучек, дай Бог тебе не понять,
Что означает под пули вставать,
Пусть фильмы фальшивые идут для других,
Я не могу быть лояльным для них.
Мой фильм, как и многих пришедших с войны,
Крутится часто внутри головы.
Нет там улыбок, там крики и кровь,
Я Бога прошу чтоб так не было вновь!
|
