Воспоминания войны всегда ль печалью дышут вне самой Планеты голубой, кому она мешает жить еще, еще кто алчностью уже не только к недрам, к сердцу ли ее, подкова ли стучит еще не вне ее границ, и тьма сужает аппетит и бьет уже не в сердцевину яблока стрелок. Зачем спешить и время вспять, и снова смертушка вне узелка косить пошла, да не налево, не направо, да снова птица ль в небушко, достать ее хоть камушком, коль и стрела уже из атома летит, и цель, и снова аппетит, и дольки апельсина сохнут без божественной руки, гранаты соком истекают, вне крови ли прозябает племя варваров, и индустрия набирает скорость, игры затмевают силушкой, звереет в тишине своей игры не юное чело, оно уже и в детстве вне добра ли цель достигнута, и совершенствуясь в убийстве, но не роковом, хладеет сердце к ближнему, далекое уже свое ли, игра закончится, зверек останется среди друзей, а может быть уже таких же не врагов, вне равнодушия, простит ли варвара Земля, Ее еще, да в изобилии. Снова бумажные кораблики летят, воспоминания о той девчушке, умирая посылала, но кому молилась и она. И снова о Планете голубой, она все хорошеет ли вне тебя, не вне любви твоей к себе, к тому, что созидаешь ты в своем, не праздном ли уме. И осознание придет ли вдруг, не поздно ли рубеж, еще один шажок, и снова ли победа будет роковая для тебя, для робота, для тех машин, что вне ореха, вне души бросают семена, да снова вне тебя всплакнет Планета не одна. О, юная Планета, ты ли в таинстве любви была зачата, да не в пиршестве чумы летят, летят уже не журавли, новое чело Вселенная рискуя рождая. Нет, есть разум, есть и воля, есть и план, и есть еще свобода выбора рожденного чело, и каждый миг, вне выбора его не промелькнет, не в суете забот. Забыт ли хоть один на миг, коробки, пяльца, какой бы не была игла, она свое шитье продолжит ли, вне паука, вне комара и шмель не пролетит, лобзая тот, холодный пот не струями стекает иногда, когда убийство продолжается, в безумии уже не тварный вид смущает ли Творца, и распродажа душ не вне Его укора продолжается, и смертушка уже косит, без единого, сумма ее растет ли ото дня, и новое ли царство, но не Посейдон бушует вне, не той великой, не неволюшки. Остановись. Задумайся. А может ли стоять мгновение одно сей шар не роковой, и снова дерево сражает молния, и снова знак судьбы, пожарища ли тлеют долго вне добра и зла, комар и носа не подточит, кто, кого, за что и почему в огне своих страстей сжигает, и уже горит в аду не грешных и не званных, не гостей. Да так ли чрево у Планеты пламенеет, коль черти все давно не вне коры земного бытия живут и празднуют, и каждый лишь свою суму, свое пришествие, кого на бал, и чья подкова вне, его наездника, кого же носит горб слепой, всегда ли с посохом, убогий нищим не бывает, вне сумы есть ли ядро овса. И снова ли весна вернет себе, свое извечное звучание любви, расти и процветать, и снова лето алым цветом не всплакнет, вне зорьки ли встречать рассветы, вне заката провожать, уже ли снова полнолуние затмить вне облака печали тех, кто продолжает , но уже не воевать в своем уме, коль цель давно уже созрела, надо добивать, и добиваются лишь убиением себя, не вне любви творения к Планеты голубой нельзя прожить мгновенья. Какой любовью пышет не стрела, Душа Вселенной, что в зачатии еще, и ждут ли воплощения еще, еще, все те же души вне земного уголка, и рая не видать, и снова прислонившись к дереву познания, понять себя, вернуть ли ту любовь и милосердие к себе, не вне Творца все беды, горести свои ли растворить. И воссияет ли Светило, снова ли войдет любовь в свой Храм, вне этого дитя останется еще блуждать в потемках, и нет того, кого бы подобрало перо жар птицы роковой, и перст судьбы откусит яблоко, но только лишь свое мгновенье, и жизнь, и смерть, и снова доля пирога, разделится ли ею Планета навсегда. Да будет и весна в движении так хороша, да будет ли вишневый сад в уборе процветать. Да будет ли еще нежнее россыпь серебра, да раннею весною, травою ли объято небушко вне зеркала, которое не вне твоей души увидит двойника. Да будет ли рассвет твоей души, весна ее так бьется, в сердце ли так рвется в облака, да в небушко, иль будет тьма тобою вне тебя, да навсегда ли буйная головушка останется не вне творения самой, и снова ли вне гения, вне атома, вне клетки, вне нейрона, вне плотины слез, вне очищения, вне пробуждения, да вне несет ли множество причин, и следствие всегда ли вне орла, вне вещуна ли не Творца ли, гимн любви, да озеро надежды не в твоих, ли не глазах, да не в очах Планеты голубой и вне Ее рождается ли что – нибудь еще, еще. И жар порою зажигает, и хлад порою угасает, и снова ли к самой себе, вернется ли из странствий, но уже не Одиссея, та душа что мировой не будет никогда, и вне себя ответы не найти, какое облако объять, кому же словом подарить в уме своем и притянуть его в себя, в свой ритм, в свою извилину, все бедствия, все то, чем потчуешь небесный Храм, все это не начало, не конец, и нет печальнее уже не грусти, и смеется арлекино только над своей судьбою, и желания как рой еще летят, вне меры роковой сгорает сам не свой, в безумии идей, победа ль над самим собой является наградой в тишине, и во плоти насилие как отражение болезни всей Планеты, продолжается движение кометы, траектория ее уже, и цель ее, и замысел Творца, да в таинстве ль останется, да навсегда ли, это ли конец, да пролетит ли мимо не моя и не твоя стрела.
|
