Наладит неба сизый — небосвод
Мою любовь под жадностью — идей,
Я слышала, что можно — жить при ней
И долго обходить умом — слепца,
Так долго, что из тучи — по ковру
Мне личностью прилюдно — в тишину
Ты снова заведёшь — свой разговор
О том, что было прошлым — не похоже,
Но таяло над смертью — о тоску,
Над множеством особенностей — лет,
Где я ищу таинственный — портрет
В душе своей индийской — за парчу.
Я много лет летала в Штаты — за
Своей особой миссией — не стать
Сегодня одинокой леди — в нить
Инстинкта самоличности — вздремнуть,
Когда под телек странно мне — кругом
И только люди в лицах — об иное
Строптиво повторяют — за окном,
Что мало внутрь им тела — для тепла.
Мой друг, с которым жили — там одни
Сегодня обручился с новой — дамой
И мне пересылает сон — из грёз,
Как очень любит форму — для души,
Когда он может думать — потому,
Смывая краску с лиц — ещё знакомой,
Доселе милой женщины — пока
Он сердцем повторяет мне — «привет».
Но в Штатах не нашла я — дурака,
Чтоб тоньше быть по юмору — учтивой
И странной мерой возле — умирать
Подолгу под кричащее — «прощай»
На знойном сериале — тонких черт,
Когда твой друг безумием — играет,
И словно мышцей думает — понять
Твой день ещё не созданных — надежд.
Но эта масса чрева — мне не шла,
Не в выемке дождя над сонной — мухой
Я томно по заливу — там прошла
И вынула свой свёрток — из души,
Чтоб день в Ченнае — проходил укромно,
Как неба благородство, будто скромно
Там я могу кричать и — отпустить
Сто тысяч лье под сумерки — Богов.
Во мне скопилось много — благородства,
А дама дней нетрезвых — там прошла
И миром приобщила — свой маяк
По древней ноше сумерек — занять
За этим идиомой — тот напор
И свод внутри приемлемый, где тоже
Я в маске от сообщества — кричу,
Чтоб образом увиливать — под смех.
Так нынче стала формулой — любви
Мне та тоска из мира — первозданно,
Что мельче глаз глотают — эту пыль
Под сторону от бывшего — ума
И только в Штатах думают — прожить
Сто тысяч лье под сумерки — умея
Заправить тонны смеха — поутру
Сквозь телек — по придаточной игре.
В свои я игры помню — не мычала,
Но жутко в этом тужилась — пройти
За смехом первозданной — темноты
Мне ночь внутри индийского — окна,
Оно мне может боязливо — смяло
Тот род покойной фобии — понять,
Как смелости харизма — даст любви
Свой очерк поведения — на памяти.
Мне было двадцать, может и один,
Но в сорок дней не телу — очевидно,
Как к новой жизни посмотрев — вину
Я знала мой никчёмный — приговор
И вечно говорила, как позор
Мне должен обменять — судом едино
Ту пошлость — за последнее зерно
В моей любви к тоскливости — ума.
На Джее — были шляпа и пальто
Внутри своей осенней — перспективы,
Что томной нитью права — видит он,
Как моден в современности — плюща,
Как холод будит сумерки — ища
Там родственное право — нерадиво
И тонет между призраком — в нутро,
Такое же индийское, что смерть.
Она мне нынче приоткрыла — явь
И в новой форме личности — родясь
Я видела всю жизнь — моей тоски
И сон любви по сумеркам — единым,
Когда и Джей бы умер, но зато
Его в глазах любовницы — кричали
Мне новый сердца ветер, что ещё
Прошла бы телом в вечности — тоска.
Но Джей — пока лишь жив и говорит,
Как любит он придумывать — пари,
Как носит шляпу в сумерках — в руке,
А после входит в дом — ещё ко мне
И там он починает — весь предел
Моей любви к сатире, что умел
Он лично охмурить меня — едва
Ко мне закралась точности — игра
И движет этим утро — потому,
Как сердце превалирует — ему
В глазах от этой складки — по душе
Ещё сегодня обуздать и — призму.
В ней только формы логики — больны,
Что мы не можем предпринять — итог
И просто разойтись — сегодня для
Искусства этой бренности — Земли,
Но думаем, как плохо — от любви
Сегодня думать в честности — своей
И тоном саркастичным — прирастить
К ней долгий шум катарсиса — о нежность.
На нашем этаже — был баянист,
Он очень мудро подвывал — на сон
И таял под луной, когда бы — сам
Искал себе причастие — умерить
Восход индийский — прямо на руке,
Чтоб музыку свою — на языке
Восполнить этим утром — приподняв
Ей форму здравой лирики — о чувство.
Но видел Джей, что также — не одна
Я ночью современности — ползу
По тонкой грани, словно — на грозу
И там ей подчиняю — смелый век,
Где мы могли бы жить — ещё порой
И в точный мир — укладывать кровать
Под нашей волей — может непростой,
Но очень убедительной — опять,
Что холод ей осенний — не сумел
Приладить точно к телеку — края
И там подать пародию — на стол,
Чтоб можно было — внутреннее я
Излить под толщей формул — на тоске
И вычленить по фатуму — вокруг,
Когда б лежал твой день — и открывал
Нам лености истерику — за суть.
Там долго мы молчали, что прошли
За сонной аллегорией — в веках
И только дух терзал — на облаках
Свою в душе умеренную — арфу,
Что снова подаёт умом — на стол
И меркнет сердцем — каждая слеза,
А мы вдвоём не пробуем — понять
Свой частный смех — по утреннему солнцу.
Оно сегодня обжигает — вверх
И тянет к преисподней — по углу,
Когда в душе баян и — потому
Оценкой меньше кванта — не пойму,
Как жить отсюда боль — соединив
За толщей самозванной — красоты,
Но белый смерти облик — будто ты
Смотреть по отражению — на бездне.
Он снова мне прокрался — наяву
И мельче шумной празднику — беды,
Что всё тоскую — прямо у воды,
Когда терзает душу — мне обратно
Тот вереск слова — в личности маня
За этой обольстительной — игрой
Мой маленький угодник — молодой
И хочет угадать — сегодня плату,
Что сам он выставляет — от людей,
Где ночью близ любовниц — не крутой,
А после обольститель — молодой,
Как ревности отживший — проводник
И смертник в поле нрава — от беды
За этим словом трудной — пелены,
Что радует мне форму — за поклон
И смотрит телек в юморе, как он
Сегодня в душу входит — к облакам
И смертью прикрывает — рай тупой
Быть может долгий обликом — покоя,
Но смелостью упитанный — под вой
Нещадной дрожи в области — пупка
За этим сердцем слаженной — беды,
Где множим мы характер — у воды
И движем мир вначале — неживой.
Сегодня стало скучно там — и мне,
А Джей опять напился — при луне
И та ему всё прочила — за фатум
Скабрёзный день властителей — иуд,
А после попросила, словно плут,
Что мы должны устать — по перерыву
Той похоти и будто — обронить
Заглавный трепет — маленькой любви,
Когда из под полы — не видит путь,
А только удивляется — погнуть
Свой редкий минерал — судьбе на стол
Под ветреной приметой — для души.
И я ему несу за этот — день
Расплату в форме робости — пока
Нам пляшут одиночеством — бока
И мы внутри проспим — на эхолотах
Всю прозу об устройстве — бытия,
Всё творчество за мыслью — не своё,
А только ножны в сумерках — рядим
По форме от страдания — за ним.
Мы тоже спать хотели — по душе,
Нам в вечности индийской — красоты
И верить, что обратные — черты
Мы там растить не будем — по годам,
А мило приукрасим — для того,
Чтоб смерть не разделила — этот рок,
В котором счастьем сумерки — ещё
Глядим — опережая дух нетленный.
На Джее было синее — пари
И очень не любил он — до двери
Меня в итоге провожать — для снов
И там внутри отругивать — потом.
Заметно стало холодно и — мы
Отправились опять до дома, чтоб
Искать по воле сумерек — мосты
И хныкать под отчётливые — ветры,
Мне формой предложила — погадать
Сегодня возле дома — лишь одна
Старуха — под предания, что сны
Ей также говорили — до весны
И белым оправданием — вели
Занятный форме мира — небосклон,
Что чище он реальности — под сон
Страдать — над этой выемкой снобизма,
А после отгадать — ещё тиски,
Где нормой субъективности — могли
Мои глаза опробовать — мораль
За ношей, словно путь — от эгоизма.
Я сразу поздоровалась — и там
Упала в сон идейный — по тому
Канату — возле мудрости всему
Несчётной роли спеси — для любви
И в этой смертной рамке — не веду
Сегодня поздний юмора — глоток,
А просто на глазах у Джея — вру
И мысленно отталкиваю — правду.
Она спросила — как меня зовут,
Я отвечала Майя — и под хруст
Своей тоски — не верила, что сон
Сойдёт со смертных глаз — ещё один.
Он пробовал поэтому — блистать,
Он выдал поимённый — разговор,
А после я не помню — лишь мечты
Мне смутно превращались — на черте
В раздробленное зарево — чудес,
Где жилы снов цыганских — обожгли
Мой древний род и больше — не пришли
Мне в этом говорить — одну надежду,
Что после самоличной — красоты
Я думала там вынуть — эту боль
И страх превозмогая — выдать путь
Себе из этой пропасти — на жизни.
Цыганка всё вертелась — лишь в окне
Моей приметы думать — в глубине
И шорохом приданого — манить
За ловкий эпатаж — ещё иметь
Ей сотен рупий — может для любви,
А может вновь историей — вести
Свой сумрачный рассказ, чтоб обернуть
Всё этой голой личностью — на мне
И после показать, чтоб обратил
Там взгляд ехидный — только на один
Глоток свободы может — потому
Ей взгляд химеры в честности — на льду.
Я выждала минуту и — пока
Она мне говорила, что строка
В моей несчастной жизни — не больна,
Но случаем манеры — обольстила
Мой денежный поток — наедине,
Что я ей выше чести — и одна
Стою на том окне природы — зла,
Где будут горевать — немного вместе
Все страхи самоличной — красоты,
Все древности по вверенной — письму
Одной любви проблеме, где несу
Я шарм тоски и думаю — об этом,
Как кажется мне ночью, что одна
Я в этой обстановке — всё больна
И мне не нужен качеством — внутри
Любовник расточительства — и стен.
Он бледный господин — на этом дне
И манит формой мужества — искать
Мне дом чудес на виде — по заливу,
Где топчется тот сумрак — на коне,
Не виден он, но глазом — приоткрыл
Мне будущее в тождестве — клочков
Бумаги — этой вечности скачков,
Когда прибуду в должные — края
И стану вынимать обломки — фраз
На этот обольстительный — приём
Искать сегодня формулу — приказа.
В душе моей похолодело — сном
И я моргнула в личности — пока
Она мне колдовала — из прилива
Задетой, спелой дурости — в бока,
Где счастью нет осмысленной — тоски,
А только форма ведьмы — по нутру
Тебе отыщет здравые — в виски
Картины самомнений — потонуть
Над древней, обольщённой — синевой,
Где больше меры здания — мне в стать,
И меньше самовластию — пути
Я буду в этом обществе — читать.
Так смелостью узнала я, что крут
Мой дар чудес и этим — не больна
Я также стала в ветхости — умом,
Что снова коронована — огнём
За древней формой лирики — своей,
Работая в душе сегодня — к миру,
Где мой порок под честью — не прошёл,
Но ждёт для испытания — души.
Я снова обратилась к Джею — там,
Но он подрастворился — в небесах
И словно отошёл судьбе — ища
Там новой формы доброго — хлыща
И смотрит вправо — только от тоски
Иль думает, как меньше — на годах
Нам нужно прикасаться — по бокам
От добрых ведьм и маленьких — волков
К культуре этой личности — за свод,
За целью эфемерной — красоты,
Что мы ведём под ночью — эхолот
Иль сам он нас ведёт — наедине,
Чтоб чёрной волей спрашивать — урон
Над сердцем поколения — за мир,
За здравый тон иллюзий — прирастить
Ещё свободный казус — на поклон.
Мне стало страшно, где стояла — я
И возле дома в милой — тишине
Там стало страшно и деревьям — лишь
Над городом отпрял — ещё за тишью
Мой слепок вековой причины — жить
И выть от той проблемы, что рука
Не дрогнет символичностью — других
Людей внутри искусственно — таких.
Где я стояла — стало вдруг светло
И небо озарилось в смелой — мгле,
Как только у цыганки — на лице
Поплыли все укоры — между черт
И вот она мне чудится, как чёрт,
Как строгий господин — на бытие
Из бледной афоризмы, где у рта
Ей туго притворились — мы одни
И знать хотим, когда умом больны,
Когда мы обнищаем — будто призрак,
А скол любви всё мозг — потеребя
Нам верно сообщит, что было зря
Всё нами в этом веке — не осознано,
Но выпито под гладью — этих лет
И что-то в том пахучее — под днём
Сегодня будит бездорожью — свет,
А после мы стоим — над этой тьмой
И вновь она рисует телом — маски,
Что Джей сегодня бодрый, как и плут,
Что хнычет формой — маленьких причуд
И верно не даёт убить — мечтой
Мне пользу от гадания — насчёт
Одной примером тайны — и покоя
Над будущим — в заветной темноте,
Где будем мы искать — сегодня двое
Молитвы прошлых форм — наедине,
А после там уляжемся — в кровать
И смятый воздух — точно оберег
Мне будет постоянно — унывать,
Что сердцем не оставил — эту память,
Что сделал только худшее — за сон
И тянет символическую — смерть
На том огне из счастья — предсказать
Внутри молитву в пропасти — отнять
Ей долгий разговор — для нас одних,
Где мы лежим под робкое — «прощай»,
А после по любовникам — молчим
И новый век всё утверждаем — мчась
За бездной обстоятельства — простой,
Где дух цыганский — может не такой,
Но входит в форму здравой — тишины
И ищет свет от призрака — войны.
Я стала этой тенью, где больна
И вечный квант иллюзий — мне проплыл,
Чтоб милым тоном — горько умолять
Закрыть окно иллюзий — снова им
И внутрь тянуть избавленный — конец,
Что страхом приобнимет — на коне
Мне точный неба фартук — о рояль,
Где будем, словно музыкой — пенять
На дух соседа — может потому,
Что верности баян — струится в путь
И чёрной маской стал теперь — руке
Сегодня душу в праве — изливать,
А я стою и думаю, что мне
Не гоже в укоризнах — быть одной
И более не гордой — под водой
Искусства самоличного — опять.
Цыганка отпустила руку — мне
И точной формой взвизгнула — её
Роднящей плоти сущность — на огне,
Где вторит современности — досада
И дождь прольёт на мании — пустой,
Что город одиночества — простой,
Когда стою на этой тишине — я
Индийской формой мумии — задев
Сторонний пафос чёрствого — ума
И сходный дар иллюзий — в глубине,
Коль скоро историчностью — вести
Смогу повторный юмора — пролог,
А может одинок сегодня — путь
В лице безглавой тонкости — пера
И чёрной, очертившей небо — круг
Иллюзии быть дурой — до утра
И там тащить свои мечты — во сне,
Где ходим историчностью — во вне
И складываем тонкий ход — часов,
Чтоб там отнять иллюзии — в засов
Примерной счёту разницы — в тоске,
За что нам больше счастья — выбирать
Сегодня сможем в личности — иной
И может фатум в небе — неземной
Над сном индийским тягость — проведёт
И холодом прокрутит — этот лёд,
Когда мы снова встретимся — пока
Над сердцем образуем — облака.
Они ведут мой шанс — найти любовь
И снова предложить судьбе — игру,
Как тонкий лист искусства — на виду
Своей картины в чувствах — поединка.
Я сжала руку в медленном — огне,
Из глаз цыганки, словно над бедой
Мне искры проскочили в смерть — одну
И та мне прорицала, где-то в путь,
Что снова не имею дар — в душе,
А только жизнь сливаю — под ковёр
Моей души несчастной — точно вор
Ещё к себе лишённый — потому
Из счастья притворяться — для игры,
Из мудрости искать — потом укор
И медный таз прикладывать — на грот
По кровной мести думать — за углом,
Когда враги преследуют — нас там,
Когда мы меньше пули — под искру
Несчастной воли думать и — гадать,
Как жизни провести — одну судьбу
И жить ей просто в мире — для того,
Чтоб холодом откуда-то — ушла
Та смерть пути в обломках — привыкая
За здешней остановленной — в часах
Молитвой возле прошлого — летая
Нам в числах символизма — будто страх
Опять отполз к немилому — лицу
И всё не тонет в праве — там искать
Мой мир из смертной боли — по глазам,
Но видеть пустоту превратных — бед
За этим долгим берегом — тонуть
В глазах цыганских — повторяя ад
На прошлом эталоне к миру — зла
Над слабостью в практичной — тишине,
Где были в обольстительных — руках
Мы признаны искусством — на войне.
Вдруг смерть вошла мне в чувство — по нутру
И я в сердцах догадкой — не нашла
Ей выхода под страстью, что умру,
А Джей в душе там не узнает, что
Я меньше стала оборотня — слов
И что-то не могу прикинуть — ад
Под свой любви подземный — разговор
Над этой притчей, где томит — позор
Мою интеллигентность — для людей,
Коль я люблю искать себе — друзей
И правду — возле каждого ключа,
Который мне откроет — не молча
Тот призрак самомнения — за вой
И будет выше юмора — парить
Над этой современностью — простой
И выше чуда — что-то говорить.
На Джее стало смертью, как огонь
Под маской истощения — лицо
И он исчез за прошлым — в пустоте,
В которой были грёзы — словно те
Укоры зримой чаши — мне пройти
И всё поговорить сегодня — или
Пустой любовью возродить — мечту,
Что видом канарейка — на счету
Под мелкой эвтаназией — в любви
И стройной гладью сумерек — пока
Ты ножны вынимаешь — за разгон
И гладишь современностью — бока.
Так я стояла может — час один,
А может больше в юморе — своём,
Но меньше мне хотелось — умирать
Под страшной ворожеей — этим днём
И только приготовилась — принять
Я смерть свою в душе — ещё молясь,
Так Джей одной рукой — её копну
Схватил и от руки — направил в страсть
Ещё любви земной — как по огню
Она от сердца моего — отстала
И жар вернулся в линию — мою
Любви обычной, словно восстаю
Я мелкой формой страха — на людей,
А Джей — не будь он намертво такой
Бы сам её избил и был — бы прав,
Но руку отпустил — на том украв
Ей смертный вид и общество — в глазах,
Когда она крадёт тот смерти — дар
И душу поглощает — приоткрыв
За точностью фигуры — над пожаром
Для смелой воли призрака — пока
Мы шли до дома в позе — за судьбой
И мельком обнимали — облака
Для ветра вдаль — проношенной рукой.
Там вышли в чрево сумерек — за сном
И дар гипноза отпустил — мой мир,
А тысячи мгновений, будто шарм
Пронзили колкой формой — этот вид.
Он был земной и в сумерках — блистал
За ночью современности — глухой,
Как степь внутри пожара — разгонял
Мой ветер совершенства — там простой,
А я несчастной жаждой — обожгла
Мой дух вселенский в праве — потому,
Что выше современности — нашла я
Тот древний шарм и кучу слов — к уму.
Мне Джей помог избавиться — тогда
От зла коварной формы — из тоски,
Пока он поднимал — на рукавах
Цыганки мерзкий пафос — из руин
И этим жаром чувства — он боец
Моей любви Вселенной — по годам,
Где душит правом личности — мудрец
Скульптуру формы — словно не отдам
Моё внутри реальности — за сон,
В котором точно оборотень — жду
Я смертный дар искусства — повторять
Мой дух небес и в счастье — понимать
За этой волей призрака, что я
Сегодня в Джее усмотрела — вдаль
Мой нежный вереск — мудрости ещё
И дух смотрящий противо — устать
Мне долго в том томиться — на пути,
В котором мельче страха — приобнять
Я там могу им волю — на губах
И слёзах символичности — на память.
Как долго мы блуждали — в этом сне
По редкому заливу — только снов,
Когда несчастье думает — пропасть
И ветер будоражит — семь оков
Из гневных роли призраков — души,
Что форма откровений — не спешить,
А волей обращать пути — назад,
Как вечности пороки — нам не взять
За маской дураков — на эту память,
Что стала бы ничейностью — в тоске
И больше хлебной крошки — за огонь
Скупой любви доверчивости — ждать
Ещё сомнений фатум — по глазам,
Где ты стоишь в индийской — красоте
И жёлтым светом будоражишь — память
Над совестью искусства, как во сне.
А после мы идём опять — ко мне
И ночью вторим будущему — вспять,
Как божьи мотыльки уносят — кровь
По дурости проклятий — открывать
Свой свет земной и этим — не понять,
Что долгой субъективностью — больны
В тоске по чувству совести — окна,
В котором жизни пробуем — отдать
Свой разум обольщения — ко сну
Над мёртвой формой разницы, где ты,
Как страстной жизни — большая кровать
Объёмной ложей манишь — приоткрыть
Свой дух внутри единый — по лицу
Для личности удобной — говорить,
Где я не буду выжимкой — ко сну,
А страстной леди в белом — претворять
Свой рай земного образа — под сны
И смерти расстояния — в том им
Искать природы образы — в тоске
За древней ношей чувства — на огне.
Им тонко мы предались — по нутру
Сегодня жаркой близости — опять,
А после по холодной форме — из
Окна той роли древности — каприз
Сыграл мне дух приметы — по руке
И чёрным светом мудрости — упал
Под лунный символизм — напротив скал,
Где опытом мы стали — как внутри
Отторженные линии — по страсти,
Нам мельче власти может — принести
То общество, откуда бы — грести
Мы стали форму личности — однажды.
Ей цели снова расставляем — в жизнь,
А Штаты мы оставили — за той
Кометой — возле давности простой
И точно обернулись — по портрету
Иметь сегодня мужество — вдвоём
И личности медаль — по сну рукой
Снимать, как будто дружеский — покой
Ведёт нам близость — будущего сердца.
|
