Моё покорное влеченье
Обременилось в тяжкий труд,
Но шёлковое обличенье
Во мне наполнило сосуд.
Теперь увековечен он
В земле рутинных чувств,
Из страсти собственной закон
Вершит и жаждет буйств.
И сжаты цепью без концов
Слова, мысли и руки,
Но вниз смотрю и вижу ров —
Чужие чьи-то муки... |