Наряд получен.
Вот успеть,
попасть на спуск
скорее б, в клеть,
как обыватель.
Уже привычно,
не впервой,
беру я лампу
в ламповой,
самоспасатель.
И респиратор
мой – при мне,
прибор контроля
на ремне
метана – газа.
В кармане фляга
есть с водой.
И не сбивал я
график свой
еще ни разу!
Подали клеть.
Какой там лоск?
Канаты – «с руку»
и киоск…
Чем любоваться?
Как будка сторожа
совсем,
нам уместиться
нужно всем,
утрамбоваться.
Как кильки в банке,
в тесноте,
спасибо – свет,
не в темноте,
засов железный!
Мы вверх чуток
приподнялись,
«упоры-кулаки»
снялись.
Ныряем в бездну.
И пол уходит
из-под ног,
вот – невесомости
итог,
почти – паденье.
На «горизонт»
летим во мрак,
но скажет каждый
вам горняк
о наслажденье.
Мелькают тюбингов
хребты,
их мрачность сводов
видишь ты
здесь всю отлично.
За воротник
течет вода,
бывает тоже,
иногда,
но нам – привычно.
Клеть стала плавно
тормозить,
к отметке, видно,
подходить
на горизонте.
Тройная тяжесть
сразу, вдруг,
на мышцах ног,
на мышцах рук…
Теперь – извольте.
Закончен спуск
у горняков,
а клеть – в упорах
башмаков…
Гремят засовом.
И так привычно,
не в первой,
дверь открывает
стволовой: –
Ну как там, дома?
Выходим шумно
из клети,
но успеваем
по пути,
и со страстями,
трепать про разную
«байду»
и обменяться
на ходу
мы новостями.
А проводив
в забои нас,
на клети дверь
закроет, враз,
он для порядка.
На «верх» сигнал
опять пошлет,
ведь там другая
смена ждет
на «рукоятке».
И клеть, как
цирковой артист,
взлетает вверх,
ныряет вниз,
весь день, при этом.
В любую пору,
день и час
поднять она
готова нас
из мрака – к свету!
|
