Они играли в догонялки в поле,
Волной пшеницу в косы заплетая,
Потом , обнявшись целовались вволю,
Закат за кромку неба провожая...
Ей было двадцать, муж любимый, дочка,
Всё счастье уместилось в этой строчке,
Рассвет июня гарью пропитало,
А репродуктор клял войны начало.
Запрыгали все буквы по повестке,
Как будто в чехарду они играли,
Но слёзы догоняли их в отместку,
И в горечи солёной растворяли...
Она тонка, как белая берёза,
Но свыше сил тянула, рвались жилы,
Когда и в дождь осенний, и в морозы,
Проваливаясь в снег, дрова рубила.
Пришло письмо:
Приказ с утра в атаку,
Там столб огня, над нами дождь заплакал,
Погибну, будет трудно в одиночку,
Ты выйди замуж, береги себя и дочку.
Она искала взглядом почтальонку,
К соседям приходили похоронки,
Но дом её бедою обходило,
Ждала, молилась, верила, любила.
Ей двадцать пять, все в буйном цвете мая,
Все бабы, дети в поле - посевная,
Вдруг от деревни по дороге всадник:
- Войне конец, бросай работу - праздник!
Столы накрыли, дед принёс гармошку,
И флиртовал на радостях немножко,
А бабы и плясали, и рыдали,
Ведь были те, кого уже не ждали.
Ей восемьдесят, жизнь как будто выше,
Ей снится сон, он из машины вышел,
Как прежде, молод он, красив и строен,
И не было проклятых этих воен.
Ей двадцать, и она бежит навстречу:
- Ждала тебя, ждала бы даже вечность,
Любовь сильнее смерти, войн и боли,
Она нас возрождает, словно поле. |
