Пытались много говорить,
вставляя пазлы междометий,
где и плутала смысла нить
то на закате, то в рассвете.
А надо только и всего
молчать, чтоб громко были слышны
подтексты, все до одного,
что диктовал Всевышний.
Но их так трудно уловить,
когда вокруг звучит без меры
фальшь оцифрованной любви,
надежды, веры.
Боль, как сигнал, что здесь - не то,
и надо что-то делать,
что в этом цирке шапито
болит не тело.
И эта боль опасна тем,
что нет лекарства -
мир в окруженьи круглых стен
ее коварства.
В нем за попсовой шелухой
не видно зерен,
не слышен сытою толпой
плач колоколен.
А мне бы только зацепиться...
но позже думаю - зачем
вновь перепачкивать страницы,
на сердце не имея тем?
Тем не имея, боль которых
нельзя на сердце не иметь,
услышав завыванья скорых,
несущих рядом жизнь и смерть;
увидев, как сочится соком,
прозрачна, статна и легка,
береза, в небе синеоком
не узнавая облака.
|
