. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …. Минувшее смотрит вперёд
настороженным глазом подростка в шинели,
и судьба нарушителем пятится прочь
в настоящую старость с плевком на стене,
с ломотой, с бесконечностью в форме панели
либо лестницы. Ночь
и взаправду граница, где, как татарва,
территориям прожитой жизни набегом
угрожает действительность, и наоборот,
где дрова переходят в деревья и снова в дрова,
где что веко не спрячет,
то явь печенегом
как трофей подберёт… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Иосиф Бродский)
жить да не тужить
Прорвался в тренды сытый декаданс, отживший вкус и «ностальжи» о прошлом, – от пережитых "тем" впадают в транс так, что «мурашки» ёрзают по коже. В способности сквозь время проницать критерием подобных соответствий, припомню слёзы пьяного отца, его рассказы — эпизоды детства… Послевоенных лет сплошной разо́р, смерть брата-близнеца от голодухи. Суровость тягот, нищенский позор. Как извращалась власть от показухи, как верили в грядущий светлый рай, в какой бы лихорадке не трепало… Но, не смотря на серость и раздрай, вращался круг житейского штурвала. Сестра отца закончила «ИнЯз», уехала на ПМЖ в германский город, радеть о нас ОТТУДА принялась, став брату продуктовою опорой. Как ждали мы посылочек её, — конфет, печенья в сказочных коробках! Для мамы — дефицитное бельё и замшевую курточку на кнопках… Ботинки — папе. Бабушке — халат пушистый, тёплый, цвета ананаса. А я носила джинсы из заплат и обзывалась «модницею» в классе. Порой отец раскроет холодильник с консервой шинкенву́рстовских колбас: «Японский бог! ведь МЫ их победили! Теперь ОНИ харчами кормят нас?! Полвека, как победно взят рейхстаг, мы покоряем космос всем на зависть! Что с нашим продовольствием не так, что мы подачки кушать подвизались?..» Нальёт себе "обидных" двести грамм, закусит жменью квашеной капусты, пошлёт по-русски фрицев «к матерям», перемежая мат зловещим хрустом… «Страна героев», впившись глубоко, сосала жизнь гигантскою пиявкой, – так смерть внезапно встретила его унылой чередой пустых прилавков… Фу-х! накормили с той поры людей! Уже не роскошь и автомобили, – не стало, правда, в головах ясней. Прострацией за это заплатили. Конечно! В целом ТО, что продают, губительно — во вред для организмов. Жуёт страна подпорченный фаст-фуд, но кто посмеет обвинять отчизну? Не надо снедь нам слать из-за бугра, стабильно бутерброд намазан маслом, нам трудно выйти в маркет со двора, – доставят всё! А «са́пиенс» несчастлив… Скисает хмель в туманных головах, коробятся желудки от излишеств, и что-то сталось в наших земляках: боль ближних их нисколько не колышет! Как будто сердце скованно бронёй из сплава пофигизма и цинизма, — таким воспитан нынешний «герой». ТАКИХ голу́бит грозная отчизна.
Николай Добронравов. Дефицит Мы с детства жили в мире дефицита.
В стране был впечатляющий размах:
мы покоряли звёздные орбиты, –
стояли на земле в очередях.
Нам вечно всем чего-то не хватало:
простых вещей – не пряностей в еде.
Идёшь с работы нервный и усталый...
«Кто крайний?» – спросишь
и встаёшь в хвосте.
Теперь не то!Нам даже и не снилось
такое изобилие во всём.
В сплошной бутик страна преобразилась. Разросся в супермаркет гастроном.
О как гурманам рынок потакает!
Какой изыск! Какой парад сластей!
Но в стане потребленья наступает дефицит
порядочных людей.
