И он пал в тот день,
Исчезла его несчастная тень.
Закрылись его очи в вечном сне,
Его душа пропала в темной мгле.
Он теперь гуляет на просторах,
Лёгких, сумрачных свободах.
Он любил тебя, любил,
По сей день он чувство это литром пил.
Изнутри он был пустым,
Его глаза светились под светом ночным.
Он был без чувств,
Лишь странник, полный чужд.
Его не всем удалось понять,
И он не смог свои эмоции унять.
Он им был чужой,
Но душа его была простой.
Он морем слезы свои лил,
А затем их жалостливо пил.
Он был другим,
Но для них был не таким.
Он хотел лишь теплого добра,
Но получил лишь красочного зла.
Для них он был плохим,
Они видели его сухим.
Он был сухим на вид.
Влажные глаза — весь его прикид.
Его мир — лишь серый цвет,
А он в нем — тусклый белый свет.
Его судили за ничто,
Лишь простить было ни за что.
Даже в мыслях был устроен суд,
Но не оказалось разбитых посуд.
Он судил себя самого,
Видя в себе совсем не того.
Он был лишенный прав
Хоть сам он — необыденный нрав.
Говорить он не мог,
Он сам весь изнемог.
Он не смог ответить,
Мог лишь стыд свой обезвредить.
Был он жалок,
Защититься он не мог:
Из себя выдавливал весь сок,
Вот и прислонил к главе курок.
Собирался уж нажать,
Чтобы облегчения придать.
Теперь его никто не остановит,
Лишь на курок надавить поможет.
И как был сладок белый мир,
Словно самый сочный пир. |