Он выжил - этот мальчик-рафинад...
Сначала в Финскую, потом в Блокаду.
Не кланялся, и не смотрел назад,
А просто знал, что только так и надо.
Он в Северной Пальмире над Невой
Учился, жил, любил и в счастье верил.
И не было роднее для него
Земли под небом, и по меньшей мере
Ему казалось - весь огромный мир
На этих островах сосредоточен,
И населён он добрыми людьми,
Прекрасными, своими, между прочим.
И всё, что было - школа, институт,
Участие в спектаклях, вечеринках,
Теперь похоже было на мечту,
Отретушированную на старых снимках.
Он умирал сто раз и воскресал,
И увлекал солдат с собой в атаку.
И были милосердны небеса
К нему, когда он от бессилья плакал.
Блокада, госпиталь, кошмар смертей
Спасением казался, а не горем.
Про хлеб блокадный черноты черней
Он рассказал нам тысячу историй.
Не назидая, он умел шутя,
Поведать нам - детишкам несмышлённым,
Как те кусочки тонкие, хрустя,
Он слизывал с ладоней измождённых.
Как по Дороге жизни через лёд
Везла его последняя машина,
А он гадал - уйдёт иль не уйдёт
Она под воду - у неё же шины?!
Он всё же выжил! «Мальчик-рафинад»
Его дразнили добрые медсёстры.
Он видел их в своих тревожных снах -
Ослеп от голода и дистрофии острой.
Надолго он застрял в госпиталях,
Но всё же одержал свою победу,
Великий день встречал у стен Кремля
На костыле, под звуки маршей медных -
Смятением оркестров духовых
Наполнен воздух был, и до отказа
Набита площадь главная Москвы
Людьми в слезах... И понял он не сразу,
Что он один совсем из всех своих -
Ни одного из них тогда не встретил,
С кем шёл сквозь пораженья и бои,
Победы, с кем хотел на этом свете
Отпраздновать великий этот день,
Но так случилось, что никто не выжил...
И он стоял тогда и ждал их здесь -
Я ту картину будто вправду вижу.
Седой, прошедший пекло, лейтенант
Стоит один, а мимо ходят люди...
Он выжил, этот мальчик-рафинад,
И верил - никогда войны не будет!..
|
