И жил внутри пододеяльника мой Дон Кихот
По зову пчёл,
он не прочёл не о богах, не о победах- ни о чём.
И по ночам, не выдумав стихов, курил
и пепел на себя ронял беспечно,
и мелочь рассыпал, и пил, и лил кагор
на эти глупые узоры.
Всё в этих вечных сумерках. Он близорук
от света сквозь материю,
Он слышал тихую возню детей,
а за окном всё звали пчёлы,
и вторя им шумело дерево,
как может каждое из них шуметь.
По зову пчёл лететь в пододеяльник,
найдётся улей - разогнётся мир
и всем линять, и нам с тобой линять.
Вилять без шерсти и хвоста,
остаться буквами на скомканных листах.
И мир теперь лишь полотенце в поездах,
но даже будучи таким раздавит
рыцаря.
Он спит тревожно, чутко.
просыпаясь от любого слова, шёпота,
как буд-то бы о нём шептались
мельницы.
И с каждым звуком больше верится
в свои же небылицы
о драконах и похищенных девицах.
Боится пьяница
до тошноты.
ни сна, ни голоса, ни дна, лишь пепел по углам.
и шьёт на нём узоры медицинская игла-
узор разогнутого мирового круга.
Прямая линия
оставь меня,
я согнут и напуган этим горизонтом.
Возьми все книги ни о чём,
детей, драконов.
Оставьте пчёл в пододеяльнике,
рассыпанную мелочь,
простые жизненные пятна,
блестящие небесные круги.
Но будет сон глубокий Дон Кихот.
|