Лежит в компании бумажной
в кармане сложенный билет,
молчит, стараясь быть отважным,
хотя и смысла в этом нет.
В столь поздний час ему не спится –
как узник, ждёт свой приговор:
надрыв от пальцев проводницы
черте в углу наперекор.
А я стою – я жду свой поезд,
зелёный, с номером, вагон.
Признаться, тоже беспокоюсь
в час расставаний испокон.
С кем расстаюсь – нельзя признаться,
словами злоупотреблять.
Увы, мне не с кем попрощаться,
тем паче – некого обнять.
И три огня за водокачкой
зажглись и медленно растут.
Прощай, любимая морячка,
хотя тебя и нету тут.
И нету там, да и была ли?
Какой в душе переворот!
Но машинист поймёт едва ли,
и не поймёт меня народ.
Народ волнует дача в поле,
багаж, любимый "Мерседес".
Поэт, страдающий на воле,
не вызывает интерес.
В час расставаний – всё по форме:
волнуются, заметил, все.
И я тут, скромно, на платформе,
стою на белой полосе.
14 июня 1996 / 08 ноября 2021
|
