До отлёта – с полдня. И сижу в баре я
С мужичком, ох – дотошным, болтливым.
Ему - чёрте куда, мне - в другие края,
А пока, - балычок, сёмга с пивом.
Он спросил, взяв стакан: «Что такое тайга?».
Я ответил: «То – джунгли Сибири.
Сосны, кедры целуют, смеясь облака.
Край суровый, красивейший в мире.
Реки звёзды с небес собирают на дно.
Рыбы столько, что всем бы хватило.
Не поверишь ты мне…, а…, скажу – всё одно,
В них песок золотой вместо ила.
Зверь не пуганный бродит по тропам своим,
Перелётные утки, что - гуси,
По весне (ещё снег) черемша уж стоит
И торгуют ей наши бабуси.
А медведей в тайге, как в деревне собак,
Дрыхнут черти всю зиму в берлогах…
И сохатый – красавец на стройных ногах,
Частый гость на сибирских дорогах.
В сентябре осыпается с кедра орех.
Белки – словно персидские кошки…
А оставить орех - это вроде бы – грех
И идут: кто с ведром, кто с лукошком.
Ну, а ягод, грибов… а ты ел ли орляк?
Да мы им всю Японию кормим,
И туда же везут пароходы «кругляк»
Ну, давай-ка, по маленькой дёрнем…».
«Дёрнул» я, «дёрнул» он. Только я за пивком,
Регистрацию вдруг объявили.
Мой сосед: «Мне пора! - закусил балычком. –
Очень жаль, что я не был в Сибири».
Улетел. Я сижу. Время струйкой текло.
Пиво пить одному – грустно, скучно.
Где там мой самолёт? Я гляжу сквозь стекло.
«Разрешите…» - над ухом вдруг звучно.
Лед под сорок. Высок и причёска в пробор.
«Разрешите?» - «Конечно, садитесь»,
Кто? Откуда? Куда? И пополз разговор…
«Может «дёрнем?» - «Ну, если хотите».
А потом он спросил: «Что такое тайга?».
Я ответил: «То – джунгли Сибири.
По плечо снег зимой, летом - в пояс трава…»
Они что, нынче здесь, - сговорились?
«…Лес дремучий стеной – не пройти, не пролезть.
Волки, рыси, ещё росомаха…
А устанешь - уснешь, так медведь может съесть
Наберёшься в тайге этой страха.
Заблудиться в тайге - это, как дважды-два.
Не всегда тех заблудших находят:
Раз, приезжий с бабёнкой пошли по дрова –
До сих по-ор, где-то бедные бродят.
Там морозы зимой – лёд на реках трещит.
Птицы падают в снег, замерзая.
Тыщи вёрст без жилья, хоть ищи – не ищи.
На «А-у…» лишь придёт волчья стая».
Он же мне про Париж. Про «своих» парижан.
Сам культурный, видать – не скандальный.
Я ему – про Сибирь, про былых каторжан.
Говорю: «Не зарос тракт кандальный.
За этапом тащился этап по тайге,
А кот падал, того добивали.
Сколько белых костей под травой в Колыме…
Сколько беглых в тайге той пропали…
Край суровый. Тайга. Там медведь – прокурор.
На реке как-то золото мыли…».
Оборвал репродуктор вдруг наш разговор –
Регистрацию вновь объявили.
Он поднялся: «Пора!» - «Ну, пора, так пора.
Приезжайте! Мы вам будем рады.
Про Сибирь не расскажешь за час или два…».
«Нет, спасибо! В Сибирь мне не надо».
Улетел. Я сижу. Где же мой самолёт?
Пиво пью. За спиною: «Простите…».
Невысокий. Худой. Взгляд холодный, как лёд.
«Здесь свободно?» - «Конечно! Садитесь»…
/Из сборника «Рассказы ушедшего деда/
|