* * *
Мы победили, страха больше нет.
Еще не все горят по вечерам
В ожившем доме окна. Этикет,
Как прежде, строг еще и по гостям,
Чтоб запросто и наобум, ходить
Не допускает. Но уже порой
Нам радио, державной болтовней
Умаявшись, желает угодить –
Вдруг музыку прольет или стихи,
Те, где любовь и нега, и весны
Безумие, где юности грехи
Не истлевают в пламени войны…
* * *
Все образуется. Холодная вода
Забвенья к вечности уносит
Докучный лепет наш, тускнеют города,
И судьбами играет Осень.
Унылой охрою подернут ветхий быт,
И что ни день – кругом ненастье.
Досады горечью нас по утрам бодрит
Вкус неугаданного счастья.
Галерка буйствует и жаждет перемен –
Ей пря и кровь милее хлеба,
Когда земных богов власть переходит в тлен,
И различим лишь голос Феба…
ОБЫДЕННОСТЬ
Плошка варенья, чай с бергамотом, кекс,
Окно, за которым степь вся белым бела
И жизнь, в отсутствие ль прочих вакантных мест,
Тлеющая у ларька, на самом краю села;
Подробностей мелких хранительный круговорот –
Дороги набухшей изломы, чахоточные фонари
И наших, увы, не знающие тревог, невзгод,
Рассыпавшиеся по ветвям черемухи снегири…
ВЕЧЕРНЕЕ НАСТРОЕНИЕ
Празднословья тихая отрада –
Лечь и слушать байки, и мечтать,
Как времен забытых мириады
В русле жизни обернутся вспять.
И соблазнам потакать, не веря,
Что коротких чувств хмельная блажь
Нам сулит обиды и потери
В ворохе неодолимых тяжб.
Все пройдет, надежд и оговорок
Сладок вздор, и не о чем жалеть;
За окном раскинул шумный город
Золотом мерцающую сеть…
* * *
Вызвать Лаврентия поутру
И тихо молвить, глядя в упор:
– Наши стены крепки, бог умер.
Чего нам еще? – ответь.
А кромешник-то и говорит:
– Любое желание вздор,
Если за ним не стоит смерть…
|
Всё пройдёт, всё образуется ... 
