Затрепещет струна под рукою,
Зазвенит, запоёт, зарыдает,
И помчится цыганской тропою,
Где ковыль горизонт обнимает.
В ней — мониста серебряный звон,
Шёпот карт, что судьбу обещают,
И далёкий кибиточный стон,
Что ветра за собой увлекают.
В ней — мониста серебряный звон,
Шёпот карт, что судьбу обещают,
И далёкий кибиточный стон,
Что ветра за собой увлекают.
В ней — любовь, что острее кинжала,
И разлука, что горше полыни.
Всё, что сердце в ночи испытало,
Всё, что живо и дорого ныне.
Пляшет пламя, и юбка — как пламя,
Взгляд горит, словно уголь во мраке.
Песня льётся, волнуя и раня,
Растворяя печали и страхи.
Так пой, гитара, до крика, до боли!
Пусть летит эта песня шальная
О бескрайней, кочующей доле,
Ни конца, ни начала не зная.
|