Я шёл искать его летучий след,
Где рифма звонкая рождалась смело,
Где гений, озаривший белый свет,
Пером гусиным управлял умело.
Я ехал в Царское Село, в лицей,
Где отрок смуглый, восторгом полный,
Впервые средь задумчивых аллей
Услышал лиры звук, свободный, вольный.
Но статуи молчали, строг и пуст
Казался парк под сенью листопада.
Лишь ветер нёс из чьих-то грустных уст:
«Здесь тень его, но ждать его не надо».
Я мчался в Болдино, в осенний плен,
Где осень бродила за оградой,
А он творил, не зная перемен,
Стихов и прозы сыпля водопадом.
Я ждал, что в золоте увядших рощ,
Под небом серым, в тишине звенящей,
Меня настигнет творческая мощь,
Как тот поток, бурлящий и пьянящий.
Но лишь туман клубился над рекой,
И тишина была пугающе-глубокой.
Я брёл по набережной над Невой,
Где в зимней мгле, под вьюгой одинокой,
Он мчался на дуэль, судьбе назло,
Чтоб защитить поруганную честь.
Мне чудилось – мелькнуло сюртука крыло,
И в воздухе застыла злая весть.
Гранитный город, холоден и горд,
Хранил молчанье каменных дворцов,
И только мой отчаянный аккорд
Звучал в ответ на гул его шагов.
И понял я, устав от долгих встреч
С местами, где витал бессмертный дух:
Не в них живёт та огненная речь,
Что восхищает и ласкает слух.
Она – в любви, что вспыхнет невзначай,
В осенней грусти, в дружеском совете,
В метели, что кричит: «Не покидай!»,
В одном простом, но вечном «да» в ответе.
Она – в свободе, рвущейся из пут,
В кипеньи крови, в чести незабвенной,
В мгновеньях тех, что на земле живут
И делают всю жизнь обыкновенной –
И в то же время – чудом из чудес,
Поэмой, что не требует бумаги...
И стих родился, глядя из-за туч,
Когда я перестал искать той влаги,
Что напоила пушкинский родник.
Я просто жил. И он во мне возник. |