Сместились вбок горчичные портьеры,
Сбор декораций для провинции не плох:
Живая изгородь да антикварна мебель,
Костюмы будто просветительских эпох.
Актеров натаскали, только видно,
Что чужд им заграничный антураж.
Какие Капулетти и Монтекки?
Успеть бы седмицей поля убрать.
Театр крепостной - помещичья потеха,
Кривляются за две копейки мужики,
В заморски платья нарядили девок,
Их менуэтам обучили для игры.
Оркестр трещит, актеры речь заводят,
Помещику сюртук изрезал пузо.
Бокал уж третий сладкого ликера
Он заедает запечённым гусем.
На выступление приехали с столицы
Два гостя, что произвели фурор.
Один имперский камердинер
С вельможей знатным посетил их дом.
В мундире чинно смотрит пьесу
Порой почесывает ус.
Помещик с праздным интересом
Дивится на его картуз.
Жемчужина на сцене бутафорной
Та барышня как кукла хороша,
Черноволоса, гласозвонка.
В придумке мечется невольницы душа
Гость мигом встрепенулся в ложе.
- Ах то Павлинка, милый друг!
- Искусное творенье божье...
- Как и моих бесправных слуг!
Помещик ржёт как будто лошадь.
- Какая стать да какова игра!
Проклятье быть ей крепостною,
Однако милостива к ней судьба.
В имперской трупе будет выступать
Вы подписали вольную, надеюсь?
- Да на те крест! На что напоминать?
Коли подходит, пусть украсит сцену.
Джульетта вышла на балкон,
Признания в любви кричит от сердца,
А крепостные смотрят ей в лицо
С налитой злобой, завистью на сердце.
- Работала Павлина как другие?
- Да что вы, белоручка отродясь.
Сироткой прижилась у тетки,
Коль та почила, переехала сюда.
Помещик обласкал лицо Джульетты
Нахальным взглядом. Передернуло жену.
Помещица прознала про утехи,
Сама и вольную подсунула ему.
Нет счастья двум влюбленным в этом мире,
Джульетта в горестях рыдает и кричит.
Актерский дар не может быть в полсилы,
Когда чужая сцена и есть жизнь.
Так яд становится обманчивым исходом,
Павлинка пьёт в глазах ее неверие.
Трясущейся рукой хватается за горло
И бездыханно падает на сцену.
Помещик нарезает буженину,
Гость почему-то есть сейчас не хочет,
В отчаянье их крепостной Ромео,
Не пережить ему сей ночи.
И вот концовка. Гость вперед склонился,
Губительный Ромео выпивает яд.
Должна сойти с ума его Джульетта,
Но пьеса, кажется, осуждена на крах.
Что-то не так, переполох на сцене.
Павлинку распихать никто не может.
- Бывает разве эка чертовщина!
Она мертва, о милостивый боже!
Соседи повставали с мест,
Помещица вдыхает свои соли.
Уносят труп от глаз и злых сердец,
Почившей в неожиданном курьезе.
- Не может быть... - картуз сложил вельможа.
- Мой милый друг, исход нам Бог сулит.
Утром скакала, к вечеру в гроб сложим.
- То ведь убийство. Яд ей был подлит.
- Ах тоже скажете! Убийство и на сцене!
Гость смотрит на жену, на крепостных.
- Мы, засвидетельствовали преступление,
Полицеймейстер дело прояснит.
- Извольте, сударь, это вы напрасно,
Не надо в дом мой прочий люд.
Конечно жаль, что померла напрасно,
Но кто ж судьбу чертовку разберет?
|