Вот биоритмы-строки понесло куда-то,
Пойми, бумага, как ты мне сейчас близка...
Судьба нас разбросала, больше нет возврата,
Поэтому ютится в ней одна тоска.
Дай мысли выплеснуть подобно водопаду,
Из года в год устал тащить судьбы ярмо
Когда воспоминаний катится армада,
Всплывает прошлое незваное само.
И глупостей пустых вскрываются зачатки,
Насквозь пронзая, не давая сделать шаг,
Как оказалось жизнь людская слишком кратка,
Грядущим правит ветреный немой сквозняк.
Из головы моей всё не выходит встреча,
Что в Кандагаре нас по случаю свела,
В восьмидесятых там средь стада шкур овечьих
Сестричка белокурая мне жизнь спасла.
Был упакован враг лишь праведною местью,
А ты источник чистой и живой воды.
Игра в орлянку нас ждала всегда со смертью,
Сошлись в аду том судьбы, жизни и пути.
Но гнать я стал мечту, подобную сайгаку,
В пески полупустынные от скудности ума.
И проявлял в боях безумную отвагу,
Лихая пуля выбор сделала сама.
Ты, юная, в утробе «черного тюльпана»,
Не смог найти тогда я нужные слова,
В тартарары все наши полетели планы,
Душа от горя, боли просто умерла.
А я бездействую, страдают сиротливо...
Прощаюсь, Лена. Дата в уголке листка.
И подпись улеглась весьма честолюбиво,
И еле уловимый запах табака.
Ну, хватит. Всё. Безликая молчит бумага,
Беззубость чувств постичь мне вовсе не дано,
Сказать по правде разве было это надо?
Непосланное на столе лежит письмо.
|
Послесловие:
Клавдия Брюхатская (Залкина)
Не обнимала никогда чужие плечи,
Твоё тепло храню в ладонях много лет...
Пишу тебе, а рядом сонно тают свечи...
Не отправляя писем, жду на них ответ.
Андрей ЮРИЧ
оторванный листок небрежно из тетрадки
остался свернутым лежать в кармане у бойца
в крови от разорвавшейся в руках взрывчатки
признание в любви, но к сожаленью без конца
без имени в письме том было откровенье
груз 200 на борту своем на родину "тюльпан"
нес с личными вещами это отправленье
для матери, с обратным адресом Афганистан...
