Давно истлели формы и тела,
Имён забвенных на ветру зола,
Застыла в хладных жилах душ смола,
И мысль сама в бездействии спала.
Никто не мог ни молвить, ни изречь,
Где есть начало, где всему конец,
Лишь тишина хранила эту речь,
Что тьма есть мать, а тишина - творец.
Ведь полночь самою луной полна,
Не светом, но возможностью лучиться,
И формой, что способна охладиться,
Сосудом став, где дремлет тишина.
Внутри неё невидимый разрез,
Где зреет соль для будущих морей,
И вся вселенная, как тёмный лес,
Ждёт с трепетом рождения лучей.
Движенье тщетно, чувства лишь обман,
А мир есть чёрный, мёртвый океан,
И правда в нём туман, сокрывший план,
И жизнь есть сон, что для себя же дан.
И не было того, кто б различить
Сумел блаженство или скорби нить,
Но было право из основ творить
Свой первый вздох и немоту избыть.
Там вечность, сжавшись, обратилась в ноль,
Там «нет» в себе «да будет» зачало,
И смерть свою исполнившую роль,
Себя забвенью в жертву принесло.
Рожденье есть забвение для тьмы,
А свет есть память, что живёт потом.
И в этом мире эхо мы зимы,
Чтоб обогреться праведным огнём.
И выдыхает тьма из глубины
Священный свет в объятья тишины... |