Опороченный двор, обезлюдевший замок,
Опечаленный шут, опрокинутый щит.
Смотрят башни в бойницы, портреты — из рамок,
Опечаленный шут, королева молчит.
Ланселот — при дверях, Галахад — за границей,
У Артура — наложница, утренний сплин.
Перевёрнута книга, закрыта страница,
Пилигримы сомнений ворчат из глубин.
Королева молчит, как античная фреска,
Тратит годы на выбор (хватило б минут).
Но молчит королева, шуршит занавеска,
При дверях — Ланселот, опечаленный шут. |
А античные фрески нет - в них жизнь бьет ключом. Все сюжеты, фигуры раскованы, а краски игривы.
Даже в смерти владельца фаюмский портрет продолжает диалог с миром. И поначалу иконы такими и были.
Так что и Королева из другого, совсем не античного мира, а из того, что позже ему на смену пришел. В нем сумрак сгустился вокруг всех его новых героев. Имхо. Здесь Ваша правда.