| «- - - » |  |
Предисловие: «Творческий гений ни за что дается человеку, – писал философ Н.А. Бердяев, – он не связан с религиозным и нравственным усилием человека достигнуть совершенства, преобразить себя. Творчество стоит как бы вне этики закона и вне этики искупления и предполагает иную этику… Творчество и есть то, что более всего напоминает призвание человека до грехопадения, что в известном смысле стоит “по ту сторону добра и зла"». Эта мысль была с восторгом принята творческой интеллигенцией, очевидно потому, что это оправдывало ее богемную жизнь. Собственно, эта бердяевская мысль стала неким знаменем эпохи, под которым вступила в мир безнравственная культура пост-модерна. Даже пример Пушкина, на жизнь которого ссылается Бердяев, как на жизнь гуляки праздного, опровергает тезис философа, потому что великий поэт пережил глубочайший творческий кризис, из которого он вышел через нравственное покаяние. «Кажется, я переродился», – пишет Пушкин своему другу Петру Плетневу. Перерождение было началом нового творческого периода. Да и жизнь таких гениев, как Достоевский, Гоголь, Лермонтов свидетельствует о том, что нравственность была центральной темой их творческого и жизненного кризиса, после которого в их творчестве появились совершенно иные темы и мотивы.
Божественный подарок, дивный свет —
Талант, что дан немногим при рожденьи.
Я знал таких, кто в суете сует
Его швырнул к ногам пустых мгновений.
Блестящей мишуры минутный плен,
Восторги толп, внимающих, как чуду,
И вот уже душа попала в тлен,
Отдав свой дар на откуп словоблудству.
Ослепший от сияния похвал,
Он мнил себя пророком, полубогом.
Но дар небесный тихо увядал,
Покинутый за суетным порогом.
Так в пустоте рождается иной,
Талант, что души губит, сея холод.
Он дан в обмен на вечный непокой,
И тот, в ком пробудился вечный голод.
Он жаждет мести, ходит, будто тень,
За то, что сам лишён простого света.
Его терзает каждый ясный день
И встречная улыбка — без ответа.
Холодный и с безрадостной душой,
Он мастер лжи, что разум отравляет.
Живой мертвец, он тянется за той,
Кого своей он тенью подавляет.
Так в пустоте рождается иной,
Талант, что души губит, сея холод.
Он дан в обмен на вечный непокой,
И тот, в ком пробудился вечный голод.
И вот — финал. Внутри лишь пустота,
Как прерия, сожжённая дотла.
Апломб и спесь, обиды суета:
«Толпа глуха, меня не поняла!»
На нём венец из горького стыда,
Напрасно ждёт он праздничных курантов.
Ведь ангелы уходят навсегда
От гордеца, предавшего таланты.
© Copyright: Дмитрий Свияжский, 2025
Свидетельство о публикации №125121907326
Музыка и исполнение ИИ
|
|