ФАШИЗМ

Артур Олейников

ФАШИЗМ

«Слезинка ребенка не стоит Нового Мира»

Ф. М. Достоевский



Лязгая и стуча стальными колёсами паровоз, испуская облака пара и черного дыма стал, на платформе лагеря Освенцим.

Генрих взял из рук солдата ружье и ударил по закрытому вагону.

Генрих так делал каждый раз. Это стук, было, словно приглашение на пир бесчеловечности и смерти. Такой зловещий стук, который говорил, что надежды больше у узников нет.

И скоро сотни женщин с детьми, прижимающимися к своим матерям, оказались у Генриха на глазах.

-Ты налево! Ты на право! Ребенка оставить!

-Я не отставлю сына!- говорила несчастная мать.

-Твое право,- отвечал Генрих и стрелял в упор в ребенка.

Раздавался истошный  крик матери – страшная  песнь, которая и меркла перед самым страшным ужасом.

Одна из матерей спрятала ребенка в горе личных вещей, которая выросла через десять минут. Все, что было у несчастных, сваливалось в одну кучу.

- Генрих, как ты их так различаешь? Как определяешь, кому жить, а кому умереть? Одни же все на одно лицо!- спросил Август.

- Я оставляю лишь тех, у кого есть силы плакать, рыдать, окроплять землю слезами. Чем дольше буду литься слезы, тем лучше.

- Генрих, ты хочешь сказать, что ты веришь в сказку, о чудовищах и лесной феи, которая питалась слезами детей. И доводила детей до смерти.

-Да! Это моя любимая немецкая народная сказка.

- А ты помнишь, что страшная фея всегда, жалела деток, когда они умирали?

-Нет, этого я не знаю! Где твой ребенок? – спросил Генрих. – Ты была с ребенком.

-Нет! Я была одна!

Генрих с размаху ударил женщину прикладом ружья в живот.

Женщина упала. Генрих стал бить  ногами.

Ребенок не выдержал избиение матери и закричал и показался из под вещей.

Генрих выстрелил в мать.

-Август! Ребенка убить! Он теперь станет всегда прятаться, если его оставить в живых. Как научила мать.

Август поднял пистолет.

-Нет! Ни так! – Генрих сам подошел к ребенку и стал бить прикладом ружья по голове. Ребенок от первого удара упал и уже не пришёл в чувства.

Август смотрел, как закапывали мертвого ребенка со стальными убитыми. Ему показалось, что у ребенка было мокрое от слез лицо. Августу захотелось пошутить над Генрихом.

И через некоторое время он сказал Генриху, что забитый им прикладом ребенок плакал уже после смерти.

-Не плети ерунды!

-Я тебе не лгу!

-Хорошо, пошли, посмотрим! Пусть мне отроют этого ребенка. Я должен убедиться.

Глаза ребенка, которого с осторожностью извлекли из земли и вправду предстали, словно выплакали миллион слез.

Фридрих опечалился и долго смотрел на детские глаза.

-Вот, что и требовалось доказать!- рассмеялся Август. Ты как твоя фея расстроился!

Фридрих скривился.

-Фея никогда не жалела детей! Феи было жалко, что умерший ребенок не мог больше плакать и страдать и радовать её сердце. Я только расстроился, что не выдавил из ребенка все его счастье живьем, и так бесполезно пощадил, того кто мог так долго приносить мне удовольствие.