Таким образом, Карл Юнг доказывал, что в его термоядерном очаге «бессознательного» слишком много процессов и ингредиентов, чтобы главным продуктом психической энергии была примитивная похоть. Более того, Юнг вообще отвел сексу роль тени, очевидно, намекая, что либидо, напротив, отнимает у личности творческую энергию в пользу плотских услад.
4.
Быть может, разоблачение несоответствия маски «персоны» ее реальной «самости» публика еще бы и простила Юнгу, но оставить секс в тени она ему не могла позволить. И как мы знаем, Юнг сам остался в тени Зигмунда Фрейда. И если мы спросим у прохожего: «Что вам говорит имя Карл Юнг», то вряд ли один из десятка ответит нам что-то вразумительное. Зато на вопрос о Фрейде нам растолкуют многое из его учения. Мало того, учение Фрейда легло в основу идеологии сексуальной революции, повлиявшей на определение прав и свобод личности.
Но вот, что странно. Как показало время, сексуальное раскрепощение вопреки прогнозам доктора Фрейда вовсе не привело к значительному оздоровлению личности и общества. Напротив, в свободном обществе стало быстро нарастать количество различных психопатов и извращенцев. Кроме того, для иных обесцененный секс превратился в нечто обыденное и ни к чему не обязывающее занятие, как прием пищи. А для других — инструментом карьерного роста или трудовыми буднями. Зато обычным недомоганием пресыщенного сексом человека становится депрессия, ощущение одиночества, мизантропия. Для тех же, кто еще не пресытился дарами Эрота, существует и бурно развивается целая индустрия средств повышения сексуальной активности и отправления половых потребностей.
В результате семейные узы перестали удерживать супружеские пары от соблазна поиска новых ощущений и «свежих» партнеров. Измены сделались привычным делом, также как разводы и неполные семьи. А ведь сиротство при живых родителях травмирует психику ребенка, пожалуй, не меньше, чем интерес и страх по отношению к своему либидо. И в переживаниях ребенка по поводу разрыва родителей уже нетрудно отыскать семена и корни эгоцентризма, ожесточения, опустошенности, потери нравственных ориентиров.
Словом, негативные тенденции в обществе сексуальных свобод стремительно нарастают, отражаясь на демографических, экономических и даже политических процессах.
Между тем сексуальной революции не видно конца. Правда, с революциями всегда так. И как положено, в авангарде данного революционного движении идут те, кто прежде был «ничем». Тем самым «ничем», о котором Хайдеггер говорил как об источнике зла, и которое, по выражению философа, «ничтожествует». В их числе всевозможные педофилы, однополые семьянины, трансгендеры, зоофилы и просто сексуальные маньяки. И, судя по их активности, они хотят быть «всем». Для этого они устраивают демонстрации и парады, заявляют о своих правах и требуют себе власти.
И что же получается? Сняв крышку с котла «бессознательного» человечество выпустило из него вовсе не радужное облачко оздоровительной свободы, а настоящего Джина, которому лучше бы сидеть в тени кувшинчика Юнга.
Впрочем, быть может, мы сгущаем краски? Большинство людей отнюдь не потеряли человеческий облик. К сексу, конечно, стали относится легче, но все еще существуют рамки приличия, стыд и даже любовь. Правда, представление о любви подверглось некоторой эрозии. Любовь все чаще видится чем-то вторичным, вроде бесплатного приложения к сексу. Имея в виду половую близость, теперь говорят «заниматься любовью». Однако, и это можно объяснить, например, эффектом сублимации. Ведь у Фрейда именно так: «Секс – основной инстинкт», а любовь его производное.
Вместе с тем, то, что человечество не пало окончательно, и человек все же выбирает себе партнера для соития, а не набрасывается на первого встречного, как будто свидетельствует в пользу теории Юнга, отодвигавшего секс на задний план «бессознательного». Тогда, быть может, негативные процессы в сфере человеческих отношений объясняются совсем другими факторами, нежели чем сексуальное раскрепощение? Не стоит ли, например, поискать причины деструктивных процессов общества в демократических переменах, либеральных ценностях, потребительской психологии и прочее?
Все эти сомнения и догадки затрудняют возможность выяснить, кто из столпов психоанализа ближе к истине, Фрейд или Юнг? А выяснить, пожалуй, стоит. Ведь от этого зависит ответ на вопрос: «Верной ли дорогой идет человечество?»
5.
Как мы уже заметили выше, и Фрейда, и Юнга научный мир признает философами. В этой связи, естественно задаться вопросом, а не поможет ли нам разрешить спор этих двух гигантов мысли сама наука об общих законах природы – философия?
Если иметь в виду диалектический материализм с его бесконечным усложнением путем отрицаний, то, пожалуй, не поможет. От Платона тоже мало толку. Он хоть и разглядел в тенях своей «пещеры» творческое начало души, но до совокуплений этих теней дело, кажется, не дошло. Декарт вообще был невысокого мнения о «бессознательном» и считал главным свойством человека вовсе не похоть, а способность сомневаться. Нравственный закон внутри Канта, скорее всего, приведет к тому, что секс останется «вещью в себе». Шопенгауэр, несомненно, поддержал бы Фрейда, если бы тот допустил приоритет Мировой воли над основным инстинктом. А Хайдеггер гарантированно напустит такого дьявольского тумана, на который не способен даже открытый котел Фрейда.
Короче говоря, помощи от авторитетов любомудрия мы вряд ли дождемся. И все же мы верим в возможности философии. И потому попробуем позаботиться о чести «Царицы всех наук» с помощью нашей «креативной философии». Благо, для нас нет авторитетов, что, надеюсь, мы доказали в прежних своих работах.
Итак, напомним вкратце основные положения «философии творчества».
При выяснении общих законов природы креативная философия исходит из понимания того, что таковые законы должны проявляться на самом элементарном уровне. Поэтому для чистоты эксперимента мы берем свет.
Установлено, что свет — это волна и частица одновременно. То есть, энергия и материя. Они взаимосвязаны и дополняют друг друга, что позволяет актуализировать материю в океане энергии. При этом материя является производным энергии. Ведь даже если материю создал Бог, то и ему потребовалась бы энергия, хотя бы в виде святого духа. Впрочем, об этом знали еще древние философы. Зато они не знали, что материя это та же энергия, но сгущенная. То есть, элементарная частица представима в виде завихрения энергетического потока. Геометрическая модель такого завихрения нам подсказывает, что на энергетическую спираль элементарной частицы действует две силы. Центростремительная, направленная в точку исчезновения и образующая «воронку небытия», и центробежная, направленная на развитие спирали и зависящая от энергетического потенциала клубка энергии. Противоборство этих сил, очевидно, и является причиной вибрации атома, которую наблюдают физики. Наглядное представление о спирали элементарной частицы дает маятниковая пружина наручных часов.
Дальнейшее наблюдение за маятником, особенно в настенных часах, ведет нас к пониманию его роли в пространственных изменениях стрелок. Если маятник останавливается, представление о времени исчезает. Таким образом, у человека, незнакомого с часовым механизмом, создается впечатление, будто работа часов зависит от движения маятника. Похоже, подобному заблуждению поддались и древние философы. Наблюдая за проявлениями материи, но еще более за особенностями своего мышления, они открыли законы развития материи, то есть законы диалектики. Суть этих законов, как известно, сводится к противоборству сторон единого через их взаимное отрицание. Это порождает третье компромиссное решение, которому противостоит новый «тезис», чреватый новым отрицанием, что приводит к очередным решениям и обеспечивает развитие познания «от простого к сложному». Несмотря на то, что справедливость диалектических законов должна подтверждаться регулярным их отрицанием, большинство ученых признают диалектику главной движущей силой развития материи.
И все же, согласно «закону маятника», находились и такие ученые, кто готов был оспаривать или приуменьшать значение диалектических колебаний в механике природных явлений. Некоторые философы подозревали, что условным маятником руководит нечто скрытое, что в часовом устройстве подразумевает заводную пружину. Они, например, утверждали, что все в мире подчиняется некоему всеобщему разуму или духу, который тайно руководит материей.
Благодаря открытию Нильсом Бором «принципа дополнительности», стало ясно, что энергия и масса взаимосвязаны. А дальнейшее изучение элементарных частиц, как мы знаем, открыло их энергетическую природу. Таким образом, первичной оказалась все же энергия, то есть, та самая скрытая пружина, которая заставляет качаться маятник. Именно эта незримая космическая энергия, как бы разделившись в самой себе, образует материю, и, являясь ее частью, она не может не влиять на ее развитие. И тогда как материя согласно закону «отрицания отрицания» стремится к исчезновению, энергия должна стремиться к преодолению небытия. А это значит, что энергии присущи совсем другие принципы воздействия на материю, отличные от диалектических законов. Так мы приходим к необходимости найти эти принципы.
6.
Разумеется, исследовать такую незримую субстанцию, как энергия, пока что не представляется возможным. Это не по зубам даже физикам. Зато нам ясно, что энергия и масса несоизмеримы. Математический пример несоизмеримости дает «корень квадратный из двух». Несоизмеримость предполагает, что энергии должны быть присущи принципы воздействия на материю, ассиметричные законам диалектики.
Далее, нам известно, что энергия творит материю. И значит, исследуя творческий акт, скажем, создания частицы света, мы можем выяснить творческие принципы этого акта. То есть, попробуем разобраться в шестеренках и колесиках наших условных часов.
1. Поскольку сотворение частицы представляет собой преодоление небытия, то одним из принципов животворной энергии Космоса является «принцип преодоления».
[justify] 2. То, что фотон состоит из сгущенной энергии, а вовсе не из какого-то нового вещества, подсказывает нам другой принцип творчества – «принцип